3 августа 2017 г. Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека (далее – Совет) опубликовал свои предложения, касающиеся мер по обеспечению гарантий независимости судей, гласности и прозрачности при осуществлении правосудия1.
Документ, включающий 25 предложений, касающихся вопросов формирования и реализации судебной власти в государстве, которые, к слову, носят разновекторный по целеполаганию характер, наверное, стоит признать имеющим право на существование. Однако здесь необходимо упомянуть обоснованную позицию Л.А. Воскобитовой о том, что «судебная власть как сущее, т.е. как социально-правовое явление, сформированное в действительности, устоявшееся в юридической, социальной, политической практике, в современной России и многих других государствах пока еще отсутствует»2.
В этой связи, на мой взгляд, трансформирование или реформирование внешних механизмов отправления правосудия и административной организации деятельности судей без изменения мировоззренческого подхода судей к той деятельности, которой они занимаются, достижение поставленных задач будут невозможны, или достигнутые результаты окажутся настолько незаметными и незначительными, что суть реформирования сведется к факту самого реформирования, – как говорится, «шашечки» будут, а вот вопрос с перемещением из точки А в точку Б останется неразрешенным.
Позволю себе остановиться на анализе лишь некоторых предложений, которые, на мой предвзятый уголовно-процессуальный взгляд, выглядят наиболее значимыми в общем перечне предложений Совета.
Другое дело – общая юрисдикция
Одним из таких предложений является реорганизация судов апелляционной и кассационной инстанций в системе общеюрисдикционных органов правосудия. Данное предложение не является ноу-хау Совета, а вытекает из публичного заявления председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева, озвученного им 10 ноября 2016 г. Он указал, что целью этого предложения является изменение судоустройства России путем создания пяти апелляционных и девяти кассационных округов для судов общей юрисдикции3. Как уточнил В.М. Лебедев, этот шаг практически не потребует увеличения штата судей и планируемое реформирование можно будет реализовать в рамках имеющейся штатной численности судейского корпуса.
Инициатива была поддержана Пленумом Верховного Суда РФ, который 13 июля 2017 г. принял Постановление № 28 о внесении в Государственную Думу ФС РФ законопроекта, предусматривающего создание кассационных и апелляционных судов общей юрисдикции.
Очевидно, что эти предложения вызваны к жизни практикой действия в Российской Федерации 21 апелляционного и 10 окружных кассационных арбитражных судов, целью создания которых и было избежание корпорационной зависимости судов от административной вертикали. Но то суды арбитражные, «заточенные» на отправление правосудия в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности (ст. 1 АПК РФ), участники которых – субъекты соответствующей деятельности, находящиеся в активном физическом состоянии и имеющие финансовые ресурсы как для непосредственного участия в таких видах деятельности, так и для участия в арбитражных спорах.
Совсем другое дело – общая юрисдикция. Пять апелляционных округов (допустим такое их формирование: Центральный, Южный, Уральский, Сибирский и Дальневосточный; каждый в отдельности по размеру территории равен нескольким европейским государствам) будут обеспечивать апелляционное и кассационное разбирательство дел, рассмотренных по первой инстанции на уровне судов субъекта Федерации. А дела, подсудные суду субъекта Федерации, могут случиться не только в крупных городах, но и в провинциальных, отдаленных от столицы субъектах России порой на несколько сотен километров. И как быть в этой связи с реализацией требований п. 2 ч. 1 ст. 38911 УПК РФ, который предусматривает и вызов сторон, и вызов экспертов со свидетелями? Реально ли это на такой огромной территории? Вопрос остается открытым.
Верховный Суд РФ будет главным выгодоприобретателем в этой ситуации, исключив из своих полномочий апелляционное и кассационное обжалование. Но как быть с традиционно сильными патерналистскими настроениями в России, когда обращение к высшему органу уже есть проявление справедливости и «царской» милости к простому смертному?
Самый большой упрек нынешней системе апелляционного обжалования высказывается теоретиками и практиками от юриспруденции именно с точки зрения того, что, несмотря на присущие континентальной правовой семье названия стадий судопроизводства, наблюдается тенденция к возвращению «советской» концепции обжалования судебных решений, при которой реальная возможность допросов лиц, экспертов, производства новых экспертиз при проверочных стадиях отправления правосудия фактически сведена к нулю. Сможет ли изменение географии апелляционных судов трансформировать и сущностное наполнение стадий апелляционного и кассационного обжалования при локальной задаче лишь исключить влияние региональных органов власти при проверке вышестоящими судами законности и обоснованности вынесенных судебных актов? Положительный ответ и на этот вопрос неочевиден.
Не самое большое зло
Идеи выборности председателя судьями судов, сокращенные сроки «царствования» председателя, ротация и прочие административные механизмы регулирования деятельности судей, заложенные в предложениях Совета, возможно, могут оказать позитивное воздействие на человеческие отношения внутри судебных коллективов, но, на мой малосведущий во внутренней кухне судейского сообщества взгляд, это не самое большое зло с точки зрения попрания независимости судей. По крайней мере, встречаясь с действующими представителями судейского корпуса на научно-практических конференциях и беседуя с ними о судьбах правосудия в стране и мире, я ни от кого еще не слышал, что факт назначения председателя суда, а не его выборы, или продолжительный срок нахождения его на должности тяжким бременем висит на их возможности быть независимыми и свободными при отправлении правосудия.
Тонкая материя
Предложение Совета об исключении практики дисциплинарной ответственности судей в связи с отменой судебного акта как якобы подтверждающего недостаточную квалификацию судьи или совершение им поступка, несовместимого с авторитетом судебной власти, обладает характерным для подобных документов изъяном смешивания «теплого с твердым». Возможно, Совет владеет специфическими статистическими данными, позволяющими ему говорить о наличии подобной дисциплинарной практики. Мне в открытом доступе такая информация не попадалась. Более того, наличие на уровне законодательного закрепления возможности пересмотра судебного решения в ординарных или эстраординарных стадиях судопроизводства ставит подобную практику (в случае ее существования) вне рамок закона и статуса судьи. В том же случае, когда в ходе проверочных стадий вышестоящими судами выявляются факты недостаточной квалификации судьи или совершения им поступка, несовместимого с авторитетом судебной власти, просто отмена состоявшегося решения без включения механизмов дисциплинарной, а может, и более серьезного вида ответственности как раз будет противоречить сущности судебной власти, стоящей на страже верховенства права (в моей практике был случай, когда суд, признавая человека виновным по ст. 160 УК РФ и назначая ему наказание в виде реального лишения свободы на длительный срок, придал, по только одному ему известному основанию, данной норме бланкетный характер, указав, что хищение имущества путем присвоения обусловлено несоблюдением обвиняемым требований Закона «Об акционерных обществах». Суд апелляционной инстанции, отменяя приговор и прекращая производство по делу по реабилитирующему основанию, мягко назвал это ошибкой судьи. Что ж, весьма может быть, хотя это очень похоже на недостаточную квалификацию судьи, а с учетом обстоятельств дела могло быть сопряжено и с совершением судьей поступка, несовместимого с авторитетом судебной власти). Видите, какая, оказывается, это тонкая материя!
По этому предложению нет единства
И в завершение хотелось бы кратко остановиться на предложении Совета о привлечении народных заседателей к вопросу об избрании судами меры пресечения в виде заключения под стражу. Это, по мнению Совета, позволит обеспечить корректировку сложившейся негативной практики применения ареста путем участия граждан в решении этого процессуального вопроса. Надо отметить – по этому предложению нет единства и в самом Совете, что подтверждается отдельно опубликованным особым мнением члена Совета И.Б. Борисова, опасающегося, что оперативная необходимость и крайне малые сроки, отведенные законом для решения вопроса об избрании меры пресечения, могут быть «скомканы» сложностью механизма привлечения народных заседателей, что отрицательным образом скажется на решении профессиональных задач правоохранительными органами государства. Имеется и иное, чисто юридическое опасение, обусловленное тем, что вопрос о мере пресечения есть вопрос применения норм права, а не оценки фактических обстоятельств, в то время как привлечение общественности к отправлению правосудия преследует цель дать возможность оценить доказанность именно фактических обстоятельств, квалифицируемых правоприменителем как преступление, а не высказываться о вопросах квалификации и правоприменения по банальной причине отсутствия у граждан, привлекаемых к отправлению правосудия, надлежащего уровня юридического образования. Кроме того, сам по себе факт участия народных заседателей никоим образом не гарантирует изменения парадигмы в вопросе внутреннего убеждения судьи при избрании меры пресечения, что нивелирует ценность этого предложения Совета.
Л.А. Воскобитова справедливо отмечала, что положения ст. 18, 46, 52 гл. 2 Конституции РФ в качестве одного из основных параметров современной судебной власти закрепляют ее реализацию исключительно в правовом поле, в котором «права человека являются высшей ценностью и получают преимущественную защиту государства, становятся приоритетными или требующими поиска баланса при возникновении противоречия между ними и другими интересами государства»4.
Анализируемые предложения Совета – это и есть поиск этого баланса, что можно оценить только положительно. Главное, чтобы это не было реализацией той концепции, которую так удачно сформулировали Джонатан Линн и Энтони Джей: «Чем меньше вы собираетесь делать, тем больше вы должны об этом говорить».
1 Предложения, касающиеся мер по обеспечению гарантий независимости судей, гласности и прозрачности при осуществлении правосудия. [Электронный ресурс] // URL: http://president-sovet.ru/presscenter/news/read/4084/ (дата обращения: 10 августа 2017 г.).
Предложения, касающиеся мер по обеспечению гарантий независимости судей, гласности и прозрачности при осуществлении правосудия. [Электронный ресурс] // URL: (дата обращения: 10 августа 2017 г.).2 См.: Воскобитова Л.А. Теоретические основы судебной власти: учебник / Л.А. Воскобитова. – М.: Норма : Инфра-М, 2017. С. 12–13.
3 См.: [Электронный ресурс] // URL: https://www.youtube.com/watch?v=qxIKmbvw1V4 (дата обращения: 10 августа 2017 г.).
4 См.: Воскобитова Л.А. Указ. Соч. С. 20.
