В соавторстве с журналистом Николаем Королевым.
IT-технологии развиваются настолько быстро, что законодательное регулирование за ними не успевает. Появляются криптовалюты, на аккаунтах в социальных сетях хранятся нематериальные активы, приносящие доходы. Как вступить в наследование таких активов? Как защитить права третьих лиц в случае предоставления наследникам доступа к электронной почте наследодателя? Как ощутить виртуальную валюту? Каким образом регулируется распоряжение наследником информацией, полученной им с аккаунтов в интернете? Как наследовать бонусы?
Эти вопросы были затронуты 5 октября в Арбитражном суде Свердловской области на научно-практической конференции «i-Наследование (наследование цифровых активов). Банкротство наследственной массы». Она была организована в рамках IX Международного форума «Юридическая неделя на Урале» Свердловским региональным отделением Ассоциации юристов России, Коллегией адвокатов «Регионсервис», Исследовательским центром частного права им. С.С. Алексеева при Президенте РФ при научной и организационной поддержке Кемеровского регионального отделения Ассоциации юристов России, Уральского государственного юридического университета, а также Арбитражного суда Свердловской области.
Изменение функций государства?
Государство все больше превращается из функционального механизма в механизм обработки информационных данных. Аккаунты, биткоины, блокчейн – все это маленькие фрагменты, которые складываются в огромные массивы информации. Чем больше совокупность данных, чем сложнее механизм их анализа, тем сильнее они воздействуют на личность или совокупность личностей. И тем острее стоит вопрос о том, кто управляет этими данными. Если соответствующую функцию отдать на откуп корпораций, то они станут влиять на человека больше, чем государственный механизм. Государство осознает эту опасность. Сегодня вопрос о государственном регулировании цифровой экономики – это скорее вопрос о том, каким образом должен быть учтен интерес каждого государства в целях сохранения государственной функции и государственной идентичности с учетом цифровой глобализации.
Любая страна имеет собственный свод законов, и наследование как часть права в него входит. Но цифровая глобализация позволяет хранить принадлежащие личности массивы электронных данных в любой стране, в любой точке мира. Как россиянину вступить в наследство электронного архива данных своего умершего родственника, если эти данные находятся на разных серверах, в разных странах мира? По законам какого государства предстоит это делать?
Цифровая экономика – это экономика без границ: нет конкретного эмитента, нет соотнесения с территорией, есть привязка только к субъекту, но и он зачастую тоже обезличен. И понимание того, каким будет право будущего, во многом зависит от ответов на вопросы: а не изменились ли философская функция государства и понятие государства как источника права? Что есть право в цифровую эпоху? Кому функция формирования правового регулирования должна принадлежать? Не будет ли эта функция исходить уже не от государства, а от машин?
Законы нельзя менять как перчатки, поэтому институт права всегда был консервативен. Государство всегда опасается того, чем не может управлять. Но цифровая глобализация рождает вызовы, на которые следует реагировать (исполнительный директор НП «Содействие развитию корпоративного законодательства» Елена Авакян).
Наследование криптовалют
Появился новый регулятор общественных отношений, и в ряде случаев он становится объектом права. Биткоин – это информация, и ценность она представляет только в блокчейне. Соответственно, ее оборот определяется правилами блокчейна. Сам блокчейн – децентрализованная система, в которой отсутствует единый центр контроля и эмиссии, куда можно прийти, показать судебное решение и перевести этот актив на себя. В случае смерти владельца криптовалюты наследникам некому заявлять свои права на нее. Этим наследование криптовалют отличается от наследования, например, аккаунтов, где есть провайдер, которому можно предъявить требования о наследовании информации. Относительно биткоина – имеется кошелек и два ключа, знание которых служит необходимым условием распоряжения биткоинами. Утрата ключа – утрата биткоинов. Понятно, что человек смертен. Хуже, что он может умереть внезапно. Получить сведения о ключах от умершего невозможно. Сгенерировать новые ключи тоже. Но ключ можно завещать: написать, вложить в конверт и сдать нотариусу. Можно положить в банковскую ячейку, депонировать ее у нотариуса, чтобы наследники могли впоследствии получить к ней доступ. Можно поручить системе сделать перевод на определенный адрес в случае, если по кошельку определенное количество времени не производится действий. Но биткоин – это лишь первая ласточка в криптовалютах. Он не слишком удобен, уже появляются новые виды криптовалют (Александр Савельев, старший научный сотрудник международной лаборатории по IT-/IP-праву Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», магистр частного права (РШЧП)).
Международной практики по наследованию криптовалют не существует. Вместе с тем перед государствами стоит проблема, связанная с тем, как вовлечь нематериальные активы в деловой оборот. Можно ли продать световой меч или, к примеру, танк из Word of tanks? Или аккаунт в соцсетях? Во многих правопорядках уже существуют определенные механизмы. Что же касается криптовалют, то действия с ними совершаются анонимно. Наследники могут и не знать, что у умершего был электронный кошелек с биткоинами.
В этой связи возникают две проблемы. Первая – как найти, вторая – как получить. Для этого надо вмешаться в систему, что противоречит принципам блокчейна. В Германии, например, вопрос решается просто: если наличие криптовалюты не указано в завещании, значит, ее нет.
Кроме того, может возникнуть ситуация, когда, например, у наследников нет электронных кошельков и они не могут их завести. В подобных случаях можно было бы создать электронный кошелек суда, куда поступит сумма наследства, и после вынесения решения она будет распределяться с этого кошелька (ведущий сотрудник Института права и развития ВШЭ-Сколково, магистр частного права (РШЧП) Максим Башкатов).
Наследование аккаунтов
Если криптовалютой обладают пока немногие, то такими благами IT-технологий, как электронная почта и социальные сети, сейчас пользуются практически все.
В любом аккаунте есть две ценные вещи: доступ как некая лицензия и результаты использования аккаунта. Наследование аккаунтов и его составных частей законом пока не регулируется. Но ставить вопрос об этом необходимо, поскольку имеются плоды его использования.
В этой связи следует определить правовой статус аккаунта и закрепить возможность его наследования, прописав это законодательно. Необходимо также разработать единые требования к пользовательским соглашениям, в которых следует урегулировать вопросы наследования. Например, определить срок действия учетной записи, предусмотреть возможность указания доверенного лица, которому может быть предоставлен доступ к электронной переписке или иным массивам данных, хранящихся на аккаунте. При этом существует опасность смешения понятий – наследование аккаунта и наследование объектов интеллектуальной собственности. На электронной почте множество объектов интеллектуальной собственности, среди которых основной – это авторское право на переписку. Однако юридически это разные вещи (юрист по направлению интеллектуальной собственности ЦИС «Сколково» Ульяна Колыванова).
В разгоревшейся дискуссии звучали реплики по поводу того, что наследуется лишь то, чем можно распоряжаться, что можно ставить перед судом вопрос о наследовании не всего аккаунта, а лишь активов на нем, имеющих материальную ценность. Приводились примеры продажи аккаунтов. В частности, телеграм-канал «Бывшая» был продан за 5,5 млн рублей. Но в цифровом мире между «распоряжаться» и «наследовать, чтобы распоряжаться» в правоприменении пока лежит глубокая пропасть, через которую только начали перекидываться мостики. Как выразился один из участников дискуссии, «началось протаптывание дорожек, которые затем мы посыплем гравием». Эксперты сошлись в одном: ст. 1112 ГК РФ прямо указывает: «Не входят в состав наследства личные неимущественные права». Но относятся ли к таковым цифровые активы – вопрос спорный.
Завершилась дискуссия оценкой ситуации в наследовании электронных активов. В мире вещей есть границы. У цифровых активов границ нет. Возникают трансграничность и наднациональность – это ведет к нейтрализации активов. Например, биткоин ничей по отношению к национальным юрисдикциям и не нуждается в них, сам конструируя правила игры (Игорь Ренц, доцент УрГЮУ, доктор права Франции, эксперт по вопросам международного частного права в нотариальной деятельности).
Банкротство наследственной массы
Не менее интересной была дискуссия о банкротстве наследственной массы. Обсуждение темы проходило в формате круглого стола с ответами экспертов на вопросы гостей конференции и поступившие по видеосвязи из других городов – конференцию наблюдали специалисты арбитражных судов в Перми, Челябинске, Уфе, Кургане, Мурманске и еще в пяти городах России.
После принятия Закона о банкротстве физических лиц стал актуален вопрос сохранения наследства умершего с целью обращения на него требований кредиторов покойного. Кредиторами могут быть не только банки или ссудные организации. Институт банкротства используется как в целях возврата долгов, так и для того, чтобы установить контроль над бизнесом покойного.
«Дела о банкротстве все чаще используются в корпоративных целях и даже для решения семейных споров», – отметил заместитель председателя Арбитражного суда Уральского федерального округа Сергей Соловцов. Его доклад касался судебной практики по делам о несостоятельности (банкротстве). Он рассказал о принципах формирования решений суда о банкротстве наследственной массы на примере нескольких дел, а также о задачах, которые ставит день нынешний, когда законодательство о банкротстве существенно изменилось и дополнилось, особенно в отношении физических лиц.
Выступавший призвал к осторожности в принятии решений в отношении банкротства наследственной массы, чтобы одновременно не вызвать еще и банкротство наследника.
Последнее требует пояснения. Доцент кафедры предпринимательского и корпоративного права Московского государственного юридического университета, судья ВАС РФ в отставке Рустем Мифтахутдинов точку зрения на проблему изложил коротко: «Наследник должен оценить риски». Он напомнил, что есть две системы принятия наследства: германская, когда наследник, понимая, что наследодатель кому-то должен, оценивает свои риски, и если наследства хватает для удовлетворения, может наследство принять, и англо-французская, по которой, если наследник наследство принял, а для уплаты долгов объема недостаточно, то он автоматически принимает все долги наследодателя и начинает отвечать по ним собственным имуществом.
В рамках немецкого подхода наследник оценивает кредиторов, среди которых могут быть «размытые», может с ними бороться, если вошел в дело о наследстве позже кредиторов. В российском праве превалирует именно такой подход.
Активное участие в дискуссии принял доцент Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при Президенте РФ, советник юстиции 3-го класса Олег Зайцев. Он отреагировал на ремарку о том, что несовершеннолетнего тоже можно объявлять банкротом.
На Западе семьи, с точки зрения права, живут веками. До сих пор существует предрассудок, что обанкротившегося человека нужно наказать, что он непременно должен поражаться в правах, и это должно быть обязательно сопряжено с неудобствами. Пример с банкротством несовершеннолетних показателен. Их нужно банкротить, но для них лично негативных последствий процедура банкротства нести не должна, тут скорее ответственность ложится на опекунов.
Свою позицию изложил преподаватель Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при Президенте РФ Евгений Петров. Состоит она в следующем: имущество не поступило в распоряжение наследника – банкротится только наследственная масса; имущество поступило к наследнику – он тоже может быть объявлен банкротом.
Наследственное право не поменялось вслед за Законом о банкротстве. В судебной практике пока превалирует «пронаследниковская» позиция.
Живость дискуссии по данному вопросу объясняется тем, что дела о наследстве сложны в рассмотрении. Недобросовестные наследники, зная про обязательства умершего, пытаются «размыть» наследственную массу. Зачастую имущественные активы, составляющие наследство, продаются еще до официального вступления в наследство, деньги «прячутся», и кредитор, с опозданием узнавший о смерти должника, уже не в состоянии обратить взыскание на наследственную массу, а может лишь предъявить претензии недобросовестному наследнику. Как определить ответственность наследника перед наследственной массой? Обязан ли наследник возместить убытки, причиненные наследству своим неразумным или недобросовестным поведением? Судьи постоянно сталкиваются с этими вопросами.
Исследованию проблемы обоснованности законодательного запрета на реструктуризацию долгов наследодателя в банкротстве наследственного имущества было посвящено выступление судьи Арбитражного суда Уральского округа Ольги Рогожиной.
Непонятно, почему в отношении должника, если он жив, предусматривается как реализация имущества, так и реструктуризация долга, а в отношении умершего – только реализация. В случае реализации личность должника для суда не имеет значения, процедура проводится в отношении имущества. Но при реструктуризации судом учитывается, насколько открыто должник сотрудничает с судом, насколько раскрывает наличие имущества, как участвует в разработке плана реструктуризации, как выполняет этот план. После смерти суд имеет дело только с наследственной массой, субъект утрачивается, и в этом была логика законодателя, который указал, что после смерти должника проводится именно процедура реализации наследственной массы. Это упрощает процедуру и для кредиторов, и для наследников, но не всегда. Как быть, если в наследство оставлен крупный работающий бизнес, и у наследника есть желание его сохранить и оставить за собой, а кредиторы будут настаивать на скорейшей реализации? Можно действовать через мировое соглашение, но для него нужно провести общее собрание кредиторов.
Закончилось обсуждение выводом о том, что наследственное право следует реформировать не только в части совместных завещаний, но и в части ответственности наследников по долгам.
В заключение следует отметить, что материалы конференции с позициями авторов будут опубликованы в сборнике научных статей по итогам форума, а видеозапись – размещена в открытом доступе. По вопросу получения материалов можно обратиться к организаторам мероприятия по электронной почте conf@regionservice.com либо по телефону +7 (343) 272-45-08.
