В 2011 г. по результатам выездной налоговой проверки предприниматель была привлечена к налоговой ответственности по п. 1.3 ст. 122, п. 1 ст. 126 НК РФ в виде штрафа около 1,5 млн руб., ей также доначислено более 12,5 млн руб. НДС, НДФЛ и единого социального налога, начислены пени около 2,2 млн руб.
Предприниматель обжаловала решение налоговой инспекции в судебном порядке. Вступившим в законную силу решением арбитражного суда в удовлетворении заявления предпринимателя отказано. Налоговым органом в соответствии со ст. 46 НК РФ принято решение об обращении взыскания на денежные средства предпринимателя на расчетных счетах в банках. При этом предприниматель имела ряд счетов, обслуживаемых Сбербанком: расчетный счет для совершения операций, связанных с предпринимательской деятельностью, а также открытые ею как физлицом счета для проведения операций и счета по вкладам.
К расчетному счету были выставлены инкассовые поручения на списание и перечисление в бюджетную систему РФ сумм недоимки по налогам, пеней и штрафа. Также в порядке ст. 76 НК РФ вынесено решение о приостановлении операций по этому счету. Однако средства на него перестали поступать за полтора месяца до этого, поэтому предпринятые налоговым органом меры не привели к погашению задолженности перед бюджетом. В этой связи налоговая постановила взыскать задолженность за счет иного имущества предпринимателя, но в ходе исполнительного производства решение также не было исполнено «в связи с невозможностью установления места нахождения имущества предпринимателя».
В 2014 г. ИП была признана банкротом. В ходе конкурсного производства ФНС России обратилась в арбитражный суд с заявлением к ПАО «Сбербанк России» о признании недействительными двух банковских операций с личного счета предпринимателя, открытого в Бурятском отделении банка, в погашение задолженности перед Сбербанком по кредитному договору. Налоговый орган также просил применить последствия недействительности данных операций, взыскав со Сбербанка в конкурсную массу около 4 млн руб.
По мнению ФНС России, Сбербанк доподлинно знал о задолженности предпринимателя перед налоговым органом, поскольку располагал сведениями о предъявленных к ее расчетному счету инкассовых поручениях и о принятом решении о приостановлении операций по нему. Кроме того, банк был привлечен к участию в спорах, разрешаемых судами общей юрисдикции, в рамках которых налоговый орган оспаривал сделки по отчуждению предпринимателем принадлежащего ей имущества. ФНС России указала на недобросовестность действий Сбербанка, который принял в погашение возникших перед ним кредитных обязательств денежные средства, поступившие со счетов предпринимателя, не предназначенных для ведения предпринимательской деятельности, одновременно скрыв от судебного пристава-исполнителя источник, за счет которого могли быть исполнены фискальные обязательства.
Определением арбитражного суда в удовлетворении требований ФНС России было отказано. Суды апелляционной и кассационной инстанций оставили судебный акт суда первой инстанции без изменения. Суды исходили из того, что платежи произведены предпринимателем в соответствии с установленным кредитным договором графиком погашения задолженности, не являлись просроченными, совершены в процессе обычной хозяйственной деятельности.
Неисполнение обязанности по уплате обязательных платежей, как сочли суды, было вызвано несогласием с требованиями налогового органа, которые на день погашения очередной части кредита оспаривались предпринимателем в судебном порядке, и исход дела не был известен. Суды указали также, что обстоятельства, связанные с направлением запросов судебным приставом о наличии у должника лицевых, расчетных, депозитных, ссудных и иных счетов, не подтверждают недобросовестность Сбербанка.
Не согласившись с принятыми судебными актами, ФНС России обратилась с кассационной жалобой в Верховный Суд РФ, который счел ее подлежащей удовлетворению.
При этом Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ отметила, что требование налоговой службы по своему характеру, целевой направленности и условиям его предъявления, по сути, является требованием о возмещении вреда, причиненного уполномоченному органу как кредитору предпринимателя неправомерными действиями (бездействием) Сбербанка, нарушившего, по мнению ФНС России, положения законодательства об исполнительном производстве до возбуждения дела о банкротстве налогоплательщика.
Судебная коллегия указала, что в силу п. 1 ст. 1064 ГК РФ гражданско-правовая ответственность за причиненный вред наступает в случае совершения таких действий (бездействия), которые явились необходимой причиной возникновения убытков. ФНС России полагала, что имелась причинно-следственная связь между образовавшимися на стороне РФ потерями, о возмещении которых предъявлен иск, и противоправными действиями банка, в отсутствие которых задолженность перед бюджетом была бы погашена в ходе исполнительного производства.
ВС РФ также указал, что в нарушение ст. 71, 168 и 170 АПК РФ суд первой инстанции не проверил доводы ФНС России, положенные в основу ее требования, не исследовал и не оценил представленные службой доказательства. Остались без внимания суда и возражения Сбербанка, который отрицал нарушения Закона о судебных приставах и Закона об исполнительном производстве, ссылаясь на отсутствие надлежащих запросов, направленных в его адрес. Суды апелляционной инстанции и округа эти нарушения не устранили.
Также Суд отметил, что требование о возмещении вреда, причиненного кредитору должника, подлежало рассмотрению арбитражным судом вне рамок дела о банкротстве. Но при этом указано, что в отсутствие возражений участвующих в деле лиц против компетенции арбитражного суда разрешение предъявленного требования в деле о банкротстве предпринимателя само по себе не могло нарушить права и интересы должника, его кредиторов, Сбербанка, а также иных участников процесса. Более того, действия истца (ФНС России) и ответчика (Сбербанка), которые в процессе длительного судебного разбирательства, продолжавшегося только в суде первой инстанции 11 месяцев, не возражали против подсудности спора арбитражному суду, разрешающему дело о банкротстве, влекут за собой потерю права на возражение в отношении компетенции суда.
Судебная коллегия также указала, что из пояснений, данных представителями ФНС России и Сбербанка в судебном заседании в ВС РФ, следует, что на рассмотрении суда находился другой иск налогового органа о взыскании со Сбербанка 15 млн руб. в возмещение вреда, причиненного бюджету неисполнением требований судебного пристава-исполнителя, решение по которому вступило в законную силу.
В результате ВС РФ отменил решения судов нижестоящих инстанций и направил обособленный спор на новое рассмотрение в арбитражный суд первой инстанции. При этом подчеркивается, что при новом рассмотрении дела суду следует предложить ФНС России уточнить взыскателя (конкурсная масса либо бюджет), проверить, является ли заявление о возмещении 4 млн руб. частью иска, предъявленного в другом деле, и, исходя из этого, рассмотреть вопрос о том, является ли настоящий процесс повторным. «В отсутствие оснований для прекращения производства по настоящему спору по правилам пункта 2 части 1 статьи 150 АПК РФ суду надлежит оценить доводы налогового органа о возникновении вреда вследствие противоправных действий Сбербанка и возражения Сбербанка об отсутствии нарушений законодательства об исполнительном производстве, исследовав соответствующие доказательства», – говорится в определении.
Старший юрист корпоративной и арбитражной практики АБ «Качкин и Партнеры» Александра Улезко отметила, что изложенная в решении позиция была сформирована еще в 2010 г. «В абз. 3 п. 3 Постановления пленумов ВАС РФ и ВС РФ от 29 апреля 2010 г. № 10/22 “О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных правˮ, постановлениях Президиума ВАС РФ от 19 июня 2012 г. № 2665/12 и от 24 июля 2012 г. № 5761/12 и др. судам разъяснено, что в случае ненадлежащего формулирования истцом способа защиты при очевидности преследуемого им материально-правового интереса суд не должен отказывать в иске ввиду неправильного указания норм права, а обязан сам определить, из какого правоотношения возник спор и какие нормы подлежат применению», – сообщила она.
По словам Александры Улезко, в подобных ситуациях необходим осторожный и взвешенный подход, который, с одной стороны, не должен нарушать принцип состязательности сторон, с другой – достигать цели защиты прав и законных интересов сторон спора. «Очевидно, позиция ВС РФ направлена на установление максимально активной роли суда при рассмотрении споров в пользу защиты и восстановления нарушенных прав», – предположила эксперт.
Она также обратила внимание на то, что ВС РФ признал, что рассмотрение спора не тем составом суда не может являться основанием для отмены судебных актов, поскольку стороны не представили свои возражения по этому поводу. По словам Александры Улезко, данный вывод можно поддержать, поскольку в противном случае в результате ошибок, допущенных судами нижестоящих инстанций, один и тот же спор рассматривался бы в разных составах суда несколько раз, проходя все инстанции.
Старший партнер группы правовых компаний «Интеллект-С» Роман Речкин указал, что, с одной стороны, ВС РФ исправил явную ошибку нижестоящих судов, признавших правомерным преимущественное удовлетворение требования одного кредитора (Сбербанка) перед остальными. «Это нарушает один из главных принципов банкротства – принцип равенства кредиторов одной очереди. Все кредиторы одной очереди (в данном случае – третьей, и Сбербанк, и ИФНС) имеют право получить от должника удовлетворение одновременно и в равном объеме, пропорционально своим требованиям в реестре кредиторов. Здесь же должник, в пределах трех лет до начала дела о банкротстве, фактически выбрала, в пользу кого из кредиторов будет исполнено обязательство. Соответственно, обязательство перед одним банком предприниматель исполнила, а обязательство перед другими кредиторами, включая бюджет, не просто не исполняла, но предпринимала активные действия в целях уклонения от этого», – пояснил Роман Речкин.
С другой стороны, по мнению Романа Речкина, необходимость фактической переквалификации Судебной коллегией требований истца с оспаривания сделки в рамках банкротства на требование о возмещении вреда со ссылкой на ст. 1064 ГК РФ представляется сомнительной. «Российский суд, в соответствии со сложившейся практикой, вправе определить характер спорного правоотношения и применимые нормы права. Но в данном случае ВС РФ пошел гораздо дальше: он фактически изменил за истца и предмет иска, и его основание. При этом необходимость такого изменения представляется сомнительной, поскольку данный подход не только не разрешил спор, но и породил дополнительные вопросы, которые сам же ВС РФ вынужден был поставить перед нижестоящими судами», – считает эксперт.
