В ходе оглашения ежегодного послания Федеральному Собранию Президент РФ Владимир Путин оценил возможность гуманизации уголовного законодательства. «Закон должен быть суров к тем, кто сознательно пошел на тяжкое преступление, нанес ущерб жизни людей, интересам общества и государства. И, конечно, закон должен быть гуманен к тем, кто оступился», – считает Путин. Данный посыл главы государства не остался без внимания юридической науки и законодателей. Подтверждением указанного тезиса является проект Федерального закона «О внесении изменений в статью 18 Федерального закона “О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений и статью 7.27 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях”» (имеется в распоряжении «АГ»).
Авторы законопроекта предлагают внести изменения в ст. 18 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», дополнив ее частью 6, которая фактически позволит обеспечить свидания нотариуса с подозреваемым или обвиняемым наравне с защитником, т.е. «без ограничения их числа и продолжительности в условиях, позволяющих представителю администрации места содержания под стражей видеть участников свидания, но не слышать их».
Внесение данных изменений является реализацией важнейших конституционных прав человека и гражданина, связанных с экономической деятельностью, на участие в гражданско-правовых отношениях. В этой связи оцениваю данную идею исключительно положительно. Лицам, содержащимся в местах лишения свободы, зачастую требуется заверение документов (документы об образовании, трудовые книжки, доверенности), составление завещания, доверенности на транспортное средство, распоряжение имуществом или на управление банковским счетом и т.д. С помощью нотариальных действий родственники осужденных граждан могут осуществлять законные действия от их имени, что не позволит обвиняемым и подозреваемым уйти в социальную тень.
Вместе с тем законопроект порождает определенные вопросы во взаимосвязи с другими положениями законодательства. Так, согласно ст. 29 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» подозреваемый и обвиняемый имеют право участвовать в гражданско-правовых сделках только с разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело. При наличии подобных ограничений закон лишь облегчает процедуру допуска нотариуса к обвиняемому и подозреваемому, однако не позволяет говорить о свободе в заключении сделок. В связи с разрешением «свободного» допуска нотариусов к лицам, содержащимся в местах лишения свободы, возможны ограничения реализации данного права запрета на совершение сделок без согласия уполномоченных органов, с надуманной мотивировкой, что во время свидания с нотариусом запрещается слышать участников.
Также вызывают определенные сомнения возможность реализации данного законопроекта и оформления его в законодательную форму. Так, до настоящего времени защитникам запрещается свободный доступ в ряде московских СИЗО к подзащитному без наличия согласия следователя, несмотря на правовую позицию, выраженную в Постановлении Конституционного Суда РФ от 25 октября 2001 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности положений, содержащихся в статьях 47 и 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и пункте 15 части второй статьи 16 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений", в связи с жалобами граждан А.П. Голомидова, В.Г. Кислицина и И.В. Москвичева».
Если проект Федерального закона «О внесении изменений в статью 18 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений и статью 7.27 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" имеет определенное гуманистические начало, то проект Федерального закона «О внесений изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» в некоторых положениях, к сожалению, противоречит призыву главы нашего государства.
Речь идет о предусмотренных законопроектом изменениях в ст. 159 УК РФ. Предлагается дополнить данную статью тремя квалифицированными составами, за которые ранее предусматривалась уголовная ответственность по ст. 159.4 УК РФ. Законопроект по своему содержанию является попыткой (на мой взгляд, не во всем убедительной) реализации Постановления Конституционного Суда РФ от 11 декабря 2014 г. № 32-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Салехардского городского суда Ямало-Ненецкого автономного округа», который пожелал ужесточить уголовную ответственность конкретного лица, совершившего мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности.
Законопроект устанавливает соразмерное наказание за обычное мошенничество и мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности. Так, максимальное наказание по ст. 159.4 УК РФ, т.е. за мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности в особо крупном размере составляло лишение свободы на срок до 5 лет с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового. В законопроекте предлагается установить за эти действия максимальное наказание в виде лишения свободы сроком до 10 лет со штрафом в размере до 1 миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового. Такое же наказание предусмотрено за совершение преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ. Аналогичным образом авторы законопроекта предлагают поступить и с иными специальными составами о мошенничествах. В связи с возможным введением данных изменений возникают определенные вопросы.
Во-первых, зачем нужно вводить квалифицированный состав преступления при наличии общей статьи 159 УК РФ? Только для того, чтобы показать особую объективную сторону? Введение квалифицированного состава преступления либо специальной нормы по отношению к общей должно, на мой взгляд, подразумевать под собой и дифференциацию уголовной ответственности, а этого в данном случае не предлагается.
Во-вторых, как мне кажется, теряется идея законодателя, которая предшествовала введению квалифицированного состава, устанавливающего ответственность за мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности. Данное деяние обладает с логической точки зрения меньшей общественной опасностью, нежели мошенничество. Налицо открытость совершения гражданско-правовых сделок, а потому наличие достаточного объема доказательственной информации. Лицо подписывает договор, ставится печать, оставляются иные материальные следы своей деятельности. Данное лицо содержится либо в ЕГРИП, либо информация об организации, генеральным директором или учредителем которого оно является, содержится в ЕГРЮЛ. Таким образом, раскрытие подобного преступления не должно быть особенно сложным для правоохранительных органов, а потому и порог наказания за такое преступление должен быть снижен.
На мой взгляд, представляет сложность и разграничение преднамеренного и непреднамеренного неисполнения договорных обязательств. Как отграничить намерение лица от заблуждения в наличии у себя экономических возможностей для совершения сделки зачастую на практике не понятно.
Вместе с тем, хотелось бы отметить и светлые пятна, имеющиеся в обсуждаемом законопроекте. Так, предлагается в ч. 2 ст. 761 УК РФ уменьшить размер возмещения ущерба с пятикратного до двукратного. Кроме того, предлагается увеличить количество составов, по которым лицо может воспользоваться положениями ч. 2 ст. 761 УК РФ.
Особенно хотелось бы отметить увеличение пороговых размеров крупного и особо крупного размера для специальных составов мошенничества. Данная новелла направлена на дифференциацию обычного состава мошенничества от специальных.
Смягчение уголовного Законодательства – сложный социальный процесс, направленный на удовлетворение базовой потребности общества в справедливости. Справедливость помогает сформулировать нравственный стержень общества, определить модели поведения индивида в многомерном социальном пространстве, созвучные со стратегическими целями развития социума.
Наиболее серьезным препятствием на этом важном пути, может стать разрыв необходимых связей между поставленной целью гуманизации Уголовного законодательства и используемыми средствами. На данном этапе главная задача специалистов в области законодательства в диалоге с обществом – обеспечить целевую, человеческую профилизацию отбираемых и применяемых средств.
Авторы законопроекта предлагают внести изменения в ст. 18 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», дополнив ее частью 6, которая фактически позволит обеспечить свидания нотариуса с подозреваемым или обвиняемым наравне с защитником, т.е. «без ограничения их числа и продолжительности в условиях, позволяющих представителю администрации места содержания под стражей видеть участников свидания, но не слышать их».
Внесение данных изменений является реализацией важнейших конституционных прав человека и гражданина, связанных с экономической деятельностью, на участие в гражданско-правовых отношениях. В этой связи оцениваю данную идею исключительно положительно. Лицам, содержащимся в местах лишения свободы, зачастую требуется заверение документов (документы об образовании, трудовые книжки, доверенности), составление завещания, доверенности на транспортное средство, распоряжение имуществом или на управление банковским счетом и т.д. С помощью нотариальных действий родственники осужденных граждан могут осуществлять законные действия от их имени, что не позволит обвиняемым и подозреваемым уйти в социальную тень.
Вместе с тем законопроект порождает определенные вопросы во взаимосвязи с другими положениями законодательства. Так, согласно ст. 29 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» подозреваемый и обвиняемый имеют право участвовать в гражданско-правовых сделках только с разрешения лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело. При наличии подобных ограничений закон лишь облегчает процедуру допуска нотариуса к обвиняемому и подозреваемому, однако не позволяет говорить о свободе в заключении сделок. В связи с разрешением «свободного» допуска нотариусов к лицам, содержащимся в местах лишения свободы, возможны ограничения реализации данного права запрета на совершение сделок без согласия уполномоченных органов, с надуманной мотивировкой, что во время свидания с нотариусом запрещается слышать участников.
Также вызывают определенные сомнения возможность реализации данного законопроекта и оформления его в законодательную форму. Так, до настоящего времени защитникам запрещается свободный доступ в ряде московских СИЗО к подзащитному без наличия согласия следователя, несмотря на правовую позицию, выраженную в Постановлении Конституционного Суда РФ от 25 октября 2001 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности положений, содержащихся в статьях 47 и 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и пункте 15 части второй статьи 16 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений", в связи с жалобами граждан А.П. Голомидова, В.Г. Кислицина и И.В. Москвичева».
Если проект Федерального закона «О внесении изменений в статью 18 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений и статью 7.27 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" имеет определенное гуманистические начало, то проект Федерального закона «О внесений изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» в некоторых положениях, к сожалению, противоречит призыву главы нашего государства.
Речь идет о предусмотренных законопроектом изменениях в ст. 159 УК РФ. Предлагается дополнить данную статью тремя квалифицированными составами, за которые ранее предусматривалась уголовная ответственность по ст. 159.4 УК РФ. Законопроект по своему содержанию является попыткой (на мой взгляд, не во всем убедительной) реализации Постановления Конституционного Суда РФ от 11 декабря 2014 г. № 32-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 159.4 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Салехардского городского суда Ямало-Ненецкого автономного округа», который пожелал ужесточить уголовную ответственность конкретного лица, совершившего мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности.
Законопроект устанавливает соразмерное наказание за обычное мошенничество и мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности. Так, максимальное наказание по ст. 159.4 УК РФ, т.е. за мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности в особо крупном размере составляло лишение свободы на срок до 5 лет с ограничением свободы на срок до двух лет или без такового. В законопроекте предлагается установить за эти действия максимальное наказание в виде лишения свободы сроком до 10 лет со штрафом в размере до 1 миллиона рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех лет либо без такового и с ограничением свободы на срок до двух лет либо без такового. Такое же наказание предусмотрено за совершение преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ. Аналогичным образом авторы законопроекта предлагают поступить и с иными специальными составами о мошенничествах. В связи с возможным введением данных изменений возникают определенные вопросы.
Во-первых, зачем нужно вводить квалифицированный состав преступления при наличии общей статьи 159 УК РФ? Только для того, чтобы показать особую объективную сторону? Введение квалифицированного состава преступления либо специальной нормы по отношению к общей должно, на мой взгляд, подразумевать под собой и дифференциацию уголовной ответственности, а этого в данном случае не предлагается.
Во-вторых, как мне кажется, теряется идея законодателя, которая предшествовала введению квалифицированного состава, устанавливающего ответственность за мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности. Данное деяние обладает с логической точки зрения меньшей общественной опасностью, нежели мошенничество. Налицо открытость совершения гражданско-правовых сделок, а потому наличие достаточного объема доказательственной информации. Лицо подписывает договор, ставится печать, оставляются иные материальные следы своей деятельности. Данное лицо содержится либо в ЕГРИП, либо информация об организации, генеральным директором или учредителем которого оно является, содержится в ЕГРЮЛ. Таким образом, раскрытие подобного преступления не должно быть особенно сложным для правоохранительных органов, а потому и порог наказания за такое преступление должен быть снижен.
На мой взгляд, представляет сложность и разграничение преднамеренного и непреднамеренного неисполнения договорных обязательств. Как отграничить намерение лица от заблуждения в наличии у себя экономических возможностей для совершения сделки зачастую на практике не понятно.
Вместе с тем, хотелось бы отметить и светлые пятна, имеющиеся в обсуждаемом законопроекте. Так, предлагается в ч. 2 ст. 761 УК РФ уменьшить размер возмещения ущерба с пятикратного до двукратного. Кроме того, предлагается увеличить количество составов, по которым лицо может воспользоваться положениями ч. 2 ст. 761 УК РФ.
Особенно хотелось бы отметить увеличение пороговых размеров крупного и особо крупного размера для специальных составов мошенничества. Данная новелла направлена на дифференциацию обычного состава мошенничества от специальных.
Смягчение уголовного Законодательства – сложный социальный процесс, направленный на удовлетворение базовой потребности общества в справедливости. Справедливость помогает сформулировать нравственный стержень общества, определить модели поведения индивида в многомерном социальном пространстве, созвучные со стратегическими целями развития социума.
Наиболее серьезным препятствием на этом важном пути, может стать разрыв необходимых связей между поставленной целью гуманизации Уголовного законодательства и используемыми средствами. На данном этапе главная задача специалистов в области законодательства в диалоге с обществом – обеспечить целевую, человеческую профилизацию отбираемых и применяемых средств.
