Побои: без гнева и пристрастия

О парадоксальности ситуации

Сразу после новогодних каникул Государственная Дума ФС РФ приняла в первом чтении внесенный в ноябре прошлого года законопроект о переносе семейных побоев из ст. 116 УК РФ в разряд административных правонарушений (далее – проект № 26265-7), вызвав оживление в СМИ и эмоциональные комментарии в социальных сетях.

Но чем деликатнее тема, тем важнее разобраться в ней sine ira et studio (без гнева и пристрастия).

Прошлогодние изменения в ст. 116 УК РФ были проведены неудачно. И вот почему.

Законодатель перенес состав «обычных» побоев из ст. 116 УК РФ в ст. 6.1.1 КоАП РФ и сохранил уголовную ответственность за семейные побои, указав в новой редакции ст. 116 УК РФ на специальную категорию потерпевших от насильственных действий, не повлекших легкого вреда здоровью («близкие лица»).  В то же время, например, в ст. 115 УК РФ такую категорию потерпевших не выделили, поэтому причинение легкого вреда здоровью, допустим, супруге по-прежнему квалифицировалось по ч. 1 ст. 115 УК РФ.

Сложилась парадоксальная ситуация. Определяемый по медицинским критериям вред, влекущий квалификацию по ст. 116 УК РФ, был меньше, чем вред, квалифицируемый по ч. 1 ст. 115 УК РФ. При этом санкция ст. 116 УК РФ, предусматривая максимально возможное наказание в виде лишения свободы до двух лет, оказалась гораздо суровее, чем санкция ч. 1 ст. 115 УК РФ. Таким образом, за преступление, повлекшее меньший вред тем же субъектам, в законе предусматривалось более суровое наказание.

Продолжением этого уголовно-правового нонсенса стали изменения в уголовном процессе. После принятия Федерального закона от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ уголовные дела о семейных побоях были отнесены к делам частно-публичного обвинения. А дела по ч. 1 ст. 115 УК РФ остались делами частного обвинения. В итоге делам о преступлениях, повлекших меньший вред, был придан более жесткий «процессуальный режим».

Не вполне понятно, почему – исходя из июльских новелл – ссора между супругами, обменивающимися толчками и оплеухами, общественно опаснее, чем потасовка соседей по даче или по подъезду с теми же последствиями. Доводы о латентности насилия в семье не могут лечь в основу такого разграничения, поскольку латентность не находится в причинно-следственной связи с криминализацией или пенализацией деяния. Указание на систематичность, периодичность семейного насилия и «бессистемный», «одиночный» характер насилия уличного также не может служить обоснованием выделения вышеуказанной специальной категории потерпевших в ст. 116 УК РФ в связи с тем, что систематическое нанесение побоев подлежит квалификации не по ст. 116 УК РФ, а по ст. 117 УК РФ.

Четыре выхода из ситуации

Из сложившейся ситуации было четыре выхода. Во-первых, можно было ничего не менять, руководствуясь подходом «мало ли у нас деформаций в системе уголовного закона – еще от одной не убудет». Во-вторых, можно рекриминализировать «простые» побои, возвратившись к прежней редакции ст. 116 УК РФ. В-третьих, можно было ужесточить ст. 115 УК РФ, а вслед за ней и другие статьи против жизни и здоровья, введя в качестве признака квалифицированного состава с более суровой санкцией специальную категорию потерпевших «близкие лица» (в конце концов, чем ст. 116 УК РФ в редакции от июля 2016 г. «лучше», например, ст. 115 УК РФ или ст. 111 УК РФ?). В-четвертых, можно было декриминализировать семейные побои. Наиболее удачным представляется именно последний вариант, который и решил реализовать законодатель в проекте № 26265-7.

О чем свидетельствует статистика?

Обратимся к данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ по состоянию на 2015 г.¹ Это период до декриминализации «простых» побоев и введения «близких лиц» в качестве специальной категории потерпевших в ст. 116 УК РФ. Все побои, за исключением относящихся к категории hate crime (преступление на почве ненависти), тогда квалифицировались по ч. 1 ст. 116 УК РФ.

Используя данные, приведенные в таблице, нетрудно заметить, что обвинительные приговоры выносились в отношении 32% лиц, привлекаемых к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 116 УК РФ. При этом в более чем половине «необвинительных» случаев дела прекращались в связи с примирением сторон, а еще в почти трети случаев – в связи с непричастностью лица к совершению преступления или отсутствием в его деянии состава преступления (дело считается прекращенным формально по последнему основанию чаще всего тогда, когда частный обвинитель отказывается от обвинения). Это означает, что в каждом втором деле³ силы, средства, нервы и время прежде всего частных обвинителей были израсходованы без достижения результата, формально обозначенного в заявлении о привлечении лица к уголовной ответственности, поскольку сам обвинитель фактически отказывался от продолжения уголовного преследования. Следует ли при таком положении дел продолжать использовать механизм, предусмотренный уголовным и уголовно-процессуальным законами, или необходимо предусмотреть более экономичный вариант разрешения тех же ситуаций? Ответ на этот вопрос зависит, помимо прочего, от того, рассматривается ли уголовное право как ultima ratio (последний довод, используемый только в крайних случаях) или как лекарство от всех социальных болезней.

Суровость наказания не уменьшится

Инициативы отечественного законодателя в последние годы тяготеют к последнему направлению (правда, чаще всего не добираясь даже до первого чтения). Попытки некоторых сторонников сохранения действующей редакции ст. 116 УК РФ решить вопрос семейного насилия посредством уголовного права – из числа покушений на цель негодными средствами. Проблема слишком сложна, а возможности уголовного права, карательный потенциал которого задействуется post factum, ограниченны. Причины рукоприкладства в семье – не в недостаточной криминализации или пенализации. Что же касается значения ст. 116 УК РФ для частной превенции, то разговоры на эту тему носят сугубо умозрительный характер, поскольку нет сколько-нибудь репрезентативных статистических данных о том, что осужденные по ст. 116 УК РФ в последующем не совершают преступлений. Отсутствуют данные и об обратном – что оправданные или освобожденные от ответственности по ст. 116 УК РФ потом пускаются «во все тяжкие».

Формально карательный потенциал КоАП РФ за побои меньше, чем УК РФ: как уже отмечалось, ст. 116 УК РФ в действующей редакции предусматривает максимально возможное наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет; в ст. 6.1.1 КоАП РФ такого наказания нет. Однако обратившись к судебной практике по уголовным делам, можно увидеть, что наиболее часто назначаемыми наказаниями за побои являются штраф, а также обязательные и исправительные работы. Но эти меры ответственности предусмотрены и в ст. 6.1.1 КоАП РФ. Следовательно, привлечение лица к административной, а не к уголовной ответственности de facto не принципиально влияет на накладываемые на него санкции. Отсутствие же судимости при привлечении к ответственности по КоАП РФ является плюсом для всех – и для фигуранта (в российских условиях судимость имеет не только сильное стигматизирующее значение, но и существенно влияет, например, на возможности трудоустройства), и для его родственников (допустим, при попытке последних занять некоторые должности на государственной службе), и для общества в целом.

Таким образом, декриминализация семейных побоев, снижая социальные и экономические издержки, связанные с уголовным преследованием, практически не уменьшает степень суровости наказания. Кроме того, в ныне действующей редакции УК РФ существует ст. 116.1, которая (при всей спорности задействования административной преюдиции в уголовном праве) предусматривает уголовную ответственность для лица, ранее подвергнутого административному наказанию по ст. 6.1.1 КоАП РФ. Сохраняют свое действие и ст. 117 УК РФ («Истязание»), и весь набор статей, предусматривающих ответственность за причинение вреда различной степени тяжести.