Не так давно г-н Генеральный прокурор посетовал, что еще, дескать, 20–25 лет назад между следователем и преступником шла борьба интеллектов, а теперь вот правоохранители не так работают. Насчет преступников не скажу – не знаю, но вот в деле противодействия адвокатам наши правоприменители сейчас проявляют недюжинную фантазию и творческую смекалку.
28 января сего года меня пригласили принять участие в процессуальных действиях, проводившихся в помещениях Фонда борьбы с коррупцией. Я приехала в 10:30, через полчаса после вызова. Здание бизнес-центра «Омега-плаза», в котором находится офис ФБК, было обмотано тревожной полосатой лентой и окружено в два ряда сотрудниками полиции, которые не пропускали внутрь никого. Пройти удалось чудом, которого я и сама не ждала: сотрудники полиции почему-то решили, что моя «красная корочка», которой я небрежно помахивала, проходя мимо них с уверенным выражением лица, это «правильная красная корочка», и никто меня не попросил «предъявить документ в раскрытом виде». Проскочив кордоны, я влетела в помещение ФБК, где уже к этому моменту было человек 10 оперов, несколько полицейских и дознаватель из ОМВД России по Даниловскому району г. Москвы. Как выяснилось, там собирались проводить осмотр места происшествия в рамках ст. 144 УПК РФ: якобы в помещениях ФБК кто-то изготовлял взрывчатые вещества.
– Вы кто?! (Аж взвился от неожиданности ухоженный молодой человек с бородкой в приличном полупальто.)
– Я – адвокат. Хотела бы пройти к подзащитному. Вот ордер и удостоверение.
– Как вы тут оказались? Как вы прошли??
– Ну, вот прошла, ваши коллеги меня пропустили. А вы кто?
– Я старший офицер тут! (Представился неразборчиво.) Из центра «Э»! (В сторону.) Ну, получат эти «коллеги» за то, что ее пропустили…
Далее диалог шел на повышенных тонах: ухоженный молодой человек категорически отказывался «допускать» меня до производства процессуальных действий на том основании, что я «опоздала к началу, и он запрещает вписывать меня в протокол» (к слову, осмотр места происшествия еще и не начинался), и требовал, чтобы меня немедленно вывели из помещения, потому что «и вообще она мне тут не нужна». Я отказывалась выйти и настаивала на своем праве участвовать. Спор закончился в мою пользу после того, как сотрудник «центра Э» потребовал меня вывести, я запретила ко мне прикасаться и предложила составить протокол об административном правонарушении по ст. 19.3 КоАП РФ, потому что я намерена оказать неповиновение. До такого цинизма ни сотрудники «центра Э», ни рядовые полицейские пока не созрели, и устным распоряжением еще одного старшего офицера, подполковника Т., я была «допущена» до исполнения своих обязанностей («Ладно, давайте компромисс: пусть останется, но в протокол мы ее не впишем»).
После того как меня «допустили», сотрудник «центра Э» покинул помещение, чтобы не терять лицо, и далее все пошло более-менее в рамках УПК РФ. Однако еще нескольких моих коллег как до моего «прорыва», так и после него все-таки не пропустили через кордоны полиции, и попасть к своим подзащитным они не смогли.
Около 17:00 все было закончено, и моего подзащитного увезли в ОМВД по Даниловскому району для составления протокола об административном правонарушении (да-да, а как же) по ст. 19.3 КоАП РФ (неповиновение законному распоряжению или требованию сотрудника полиции). К этому моменту я уже знала, что моих коллег не пропустили и в ОМВД, куда ранее вывезли их подзащитных для составления административных протоколов. Однако все тот же подполковник Т., с которым мы в нормальном рабочем режиме взаимодействовали весь этот день, дал мне слово офицера, что меня пропустят.
Должна сказать, что сотрудники МВД и раньше с явной неохотой допускали адвокатов к задержанным по делам об административных правонарушениях, связанных с протестными акциями (это «традиционные» ст. 20.2 и 19.3 КоАП РФ, статьи, по которым в качестве меры наказания предусмотрен арест). Можно было простоять много часов у ОВД, пока начальник не «явит божескую милость».
28 января я поняла, что сотрудники полиции научились подходить к делу творчески и с душой: немедленно после доставления в отделение МВД всех задержанных сотрудников ФБК там был объявлен план «Крепость», и адвокатов официально не пустили на территорию ОМВД. Решение изящно и просто в исполнении: создается возможность не пускать адвокатов до тех пор, пока будет сохраняться «производственная необходимость», т.е. пока у задержанных не отберут положенные по КоАП РФ объяснения, а также пока с ними не будут проведены все необходимые процессуальные или даже следственные действия, включая личные обыски, досмотры и допросы по параллельно возбужденным уголовным делам или в порядке ст. 144 УПК РФ. При этом у задержанных незаконно отбираются телефоны, и связи с ними нет. В итоге доставленных из ФБК продержали в ОМВД 12 часов без юридической помощи и связи. Адвокатов не пустили, ибо: «О, вы адвокат? Нет, адвокатов не пускаем – у нас тут “Крепость”». Причем на наших глазах разносчики пиццы в сию «Крепость» проходили запросто, как свои. Видимо, особую опасность для Министерства внутренних дел РФ 28 января 2018 г. представляли только адвокаты.
В тот день мне повезло еще раз. За 40 минут на морозе, которые я провела в попытках пройти к подзащитному, я выслушала от дежурного в окошке все про план «Крепость» и про «я понимаю, но адвоката я пропустить не могу». А потом подошел подполковник Т. и сказал дежурному: «Она пройдет со мной», – и мне: «Вот видите, я же дал слово офицера». Вот таким чудесным образом мне посчастливилось выполнить свою работу. Одной из пяти приглашенных адвокатов, которым повезло меньше.
Эта ситуация мне кажется возмутительной. Непонятно, почему доступ адвокатов к подзащитным вообще может быть сопряжен с такими невероятными сложностями, почему адвокаты должны унижаться до придумывания «военных хитростей», чтобы обойти все эти препоны.
Я не понимаю, почему в здании объявлена «угроза взрыва», все люди из него эвакуированы, оно оцеплено и вход в него запрещен из соображений безопасности, но при этом не проводятся мероприятия по обнаружению и обезвреживанию взрывного устройства. Напротив, в этом здании, находящемся под угрозой взрыва, начинают проводить процессуальные действия, на протяжении семи (!) часов подвергая опасности не только порядка 30 сотрудников «центра Э», дознавателя, специалистов по компьютерной технике, рядовых полицейских, но и гражданских лиц – представителей организации, в помещениях которой проводятся эти действия. Почему их безопасность никого не волнует, но при этом адвокатов к этим гражданским лицам не пропускают именно «из соображений безопасности»? Если здание достаточно безопасно для того, чтобы удерживать в нем гражданских лиц, тогда оно достаточно безопасно и для того, чтобы пропустить к ним адвокатов. Или угроза взрыва не ликвидирована? Но тогда до ее ликвидации гражданские лица не могут там удерживаться, тем более такое длительное время.
Также позволю себе выразить недоумение по поводу ставшей нормой в последнее время ситуации, когда присутствующие при осуществлении процессуальных действий господа из «центра Э», не являясь их участниками, не будучи внесены в протоколы этих действий, этакие «невидимки», дают прямые указания всем участниками – от следователей (дознавателей) до гражданских лиц. При этом их указания считаются обязательными к исполнению вне зависимости от чинов и субординации, а также от соответствия этих распоряжений закону: все люди в форме немедленно берут под козырек и мчатся исполнять, а неисполнившим гражданским лицам «выписывают» ст. 19.3 КоАП РФ с последующим задержанием до 48 часов в ОМВД и отправкой в суд, который, как всегда, считает, что «нет основания не доверять сотрудникам полиции». Полагаю, что именно мое демонстративное неподчинение сотруднику «центра Э» в совокупности с невозможностью составить в отношении меня по этому случаю протокол по ст. 19.3 КоАП РФ несколько выбили этого сотрудника из привычной колеи, в результате чего ему пришлось действовать по закону. Но как будет в следующий раз – не знаю, гарантий безопасности от такого произвола у адвоката нет.
Я не понимаю, почему МВД позволяет себе таким образом злоупотреблять правом и объявлять «Крепость» для того, чтобы не допустить адвокатов к подзащитным, при этом иные лица проходят в здание ОМВД совершенно беспрепятственно.
Считаю, что в этой истории мы наблюдаем циничное злоупотребление правом со стороны МВД, которое привело к вопиющим нарушениям права граждан на защиту. Речь даже не идет об умалении авторитета адвокатуры: никакого авторитета у адвокатуры в глазах сотрудников МВД нет.
Ранее я уже поднимала вопросы допуска адвокатов в здания МВД России на конференции АПМО в 2017 г. Я обращала внимание коллег, что, внося изменения в ст. 15 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», касающиеся права беспрепятственного доступа адвоката в учреждения РФ, мы упустили из виду МВД России, и проход туда адвокатов полностью зависит от доброй воли начальника ОМВД. Так было раньше, но сейчас ситуация становится совершенно неприемлемой.
Проблему надо решать комплексно, возможно, путем внесения дополнительных положений в п. 3 ст. 15 Закона об адвокатской деятельности. Адвокат не может и не должен полагаться на чудо каждый раз, когда ему надо встретиться с подзащитным и выполнить свою работу. Вполне уместно также подумать о введении в Уголовный кодекс РФ нормы, аналогичной ст. 144 УК РФ. Если деятельность журналиста охраняется законом, то, полагаю, деятельность адвоката тоже должна быть под защитой, ведь она не менее ценна для общества.
После событий 28 января я обратилась в ФПА РФ и Комиссию по защите профессиональных прав адвокатов при АП г. Москвы. Мне бы очень хотелось, чтобы подобное отношение к адвокатуре не осталось без последствий. Уверена, что мои коллеги, которые вместе со мной оказались в этой недопустимой ситуации, меня поддержат. Ведь когда мы говорим о нарушении прав адвокатов, мы должны понимать, что они не имеют самостоятельной ценности: нарушение наших прав всегда означает нарушение прав наших подзащитных.
