«…право осужденного на получение юридической помощи закреплено
федеральным законодательством и не ставится в зависимость от выходного,
рабочего дня, каких-либо иных организационно-технических обстоятельств»
(Апелляционное определение Свердловского областного суда
от 22 апреля 2015 г. по делу № 33-5398/2015)
Отношение правоохранительных органов к представителям адвокатуры – важнейший индикатор зрелости общества, его готовности к судопроизводству по самым высоким стандартам. Это отношение можно проследить в самых разных проявлениях – от общей риторики властей, готовности справедливо оплачивать труд адвокатов, расширять их полномочия на законодательном уровне до очевидных нарушений прав конкретного защитника в конкретном деле.
Одной из самых болевых точек сегодня является отношение к адвокатам в системе ФСИН при посещении ими следственных изоляторов и исправительных учреждений для свиданий с подзащитными.
Так, лица, содержащиеся в исправительных учреждениях, уже осуждены, оперативный и следственный интерес к ним, как правило, минимальный. Но они все еще нуждаются в квалифицированной юридической помощи по самым разным вопросам – от частных гражданских дел, обжалования решений по уголовному делу до жалоб на действия администрации учреждения. И чем чаще они желают получить такую помощь, тем большее беспокойство это вызывает у сотрудников ФСИН. Наш опыт показывает, что самые серьезные нарушения прав адвокатов происходят, когда те идут к так называемым «активным жалобщикам» или просто к беспокойным заключенным. Причем статус «беспокойного» может быть присвоен по самым разным причинам.
Представим себе картину идеального посещения адвокатом его доверителя, отбывающего наказание в рядовой колонии. Итак, защитник приезжает в пенитенциарное учреждение и сообщает на входе, кого собирается посетить, предъявляет удостоверение и ордер. Конечно, он должен немного подождать, что вполне нормально. Скажем, в течение часа адвокату сообщают, что он может пройти к доверителю. Сотрудник, готовый его проводить, фиксирует в специальном журнале, что именно проносит с собой адвокат (допустим, телефон с сим-картой и картой памяти), указывая идентификаторы всех устройств. Сотрудники просят его не производить фото- и видеосъемку до того момента, пока они не войдут в комнату для свиданий.
Адвокат проходит через металлоискатель и в сопровождении сотрудника колонии направляется в комнату для свиданий, где его уже ожидает подзащитный (предварительно написавший соответствующее заявление согласно требованиям ч. 4 ст. 89 УИК РФ). Между ними нет перегородок, они могут свободно общаться и слышать друг друга, в комнате отсутствуют прослушивающие устройства. В процессе беседы защитник просит доверителя прочитать и подписать ряд документов, а также написать несколько заявлений, демонстрирует ему документы и фотоснимки, относящиеся к делу, на телефоне, записывает встречу на диктофон и при необходимости снимает осужденного на фото и видео – например, для фиксации состояния его здоровья.
Когда свидание заканчивается, сотрудник колонии выводит осужденного, а немного погодя и адвоката. На выходе у адвоката спрашивают, не было ли через него передано личных документов (допустим, адвокат начинающий, еще не знает порядков в ИК), тот отвечает, что нет. Проверяют соответствие вынесенной техники той, что зафиксирована в журнале, и на этом визит завершается.
Представляю, как улыбаются сейчас защитники, которым часто приходится бывать в учреждениях ФСИН. А если добавить, что все сотрудники колонии при этом были вежливы, – получится фельетон. Увы. А ведь ничего сверхъестественного в описанных обстоятельствах нет. Более того, иногда такой сценарий и бывает – но в виде исключения, нежели правила.
В реальной жизни трудности ожидают адвоката уже на первом этапе: ему придется звонить из помещения для ожидания в колонии по разным телефонам, его будут просить перезвонить, подождать, не будет конкретной информации. Ожидание может растянуться на несколько часов. И хорошо, если защитник при этом находится в тепле и месте, где есть туалет.
Заявления адвоката о предоставлении свидания зачастую тоже могут не помочь. Как и звонки в управление ФСИН, дежурному прокурору и по телефону доверия. Всегда есть вероятность, что в свидании просто откажут. Причин множество: в колонии объявлен режим ЧС, приехала комиссия, нет «выводящих» сотрудников, все комнаты для свиданий заняты, осужденный не хочет встречаться, его перевели в другое учреждение и т.п. Иногда защитнику могут вынести заявление или даже видео с записью об отказе доверителя от его помощи. Как действовать в такой ситуации – вопрос отдельного большого обсуждения. В кругу жалоб адвокатов отказ в предоставлении свидания с подзащитным – один из наиболее частых.
Далее на входе адвокату предложат сдать все технические средства, а в случае его отказа могут не допустить к подзащитному. Да, адвокату известно, что это требование сотрудников колонии незаконно, но сейчас надо решать другую задачу и скорее всего придется подчиниться. При этом защитника могут внимательно досмотреть, включая досмотр его портфеля.
Помещение для свиданий, как правило, не самое удобное – хорошо, если между защитником и доверителем не будет стекла. При этом адвокат знает, что комната прослушивается. Сотрудники будут каждый раз прерывать свидание при попытке показать что-то подзащитному на телефоне и предупреждать, что прекратят встречу. Если осужденный напишет что-то своей рукой – опасно забирать это в свой портфель: точно будет попытка досмотреть.
Все это – типичный спектр негативных проявлений по отношению к работе адвоката в пенитенциарных учреждениях.
Все описанные сложности обсуждались в апреле на круглом столе, организованном Институтом права и публичной политики в рамках их проекта по защите прав адвокатов и «Коалицией #БезПыток». В обсуждении приняли участие адвокаты из разных регионов России. Несмотря на то что проблемы имеют специфические региональные аспекты и часто зависят от конкретных начальников колоний, в ходе работы был составлен типичный перечень возможных нарушений прав адвокатов и выделены три направления, в рамках которых можно реагировать на указанные явления.
Первое – «просветительское». Увы, очень многие адвокаты не знают о своих правах при посещении учреждений ФСИН, оказываются не готовы к их возможным нарушениям. Многие с удивлением узнают, например, о праве пользоваться техникой в колонии, о незаконности большинства досмотров и т. п. Это вопрос большой просветительской работы на местах и, по сути, «заказ» к региональным адвокатским палатам на мероприятия в рамках повышения квалификации. Например, в Красноярске мы планируем провести осенью первое такое занятие, в ходе которого разобрать алгоритмы действий адвоката при посещении учреждений ФСИН, а также принятие мер в случае возможных нарушений.
Второе – судебное обжалование случаев нарушения прав адвокатов и выявление стратегических дел (т.е. таких, которые отражают системную проблему и могут стать предметом рассмотрения в Верховном или Конституционном судах РФ, а также в ЕСПЧ) в этой области. Помимо адвокатов, не осведомленных об их правах, еще большее их число не сообщают о нарушениях. Между тем для того, чтобы ставить вопросы о нарушениях прав на самом высоком уровне, не хватает судебной практики. Здесь также важны разъяснительная работа, а также помощь региональных палат, комиссий по защите прав адвокатов. В Красноярском крае обращения в нашу комиссию по этой линии являются самыми частыми.
Так, совсем недавно вступило в силу решение суда по делу адвоката Виктории Дерменевой, которая подверглась досмотру после того, как осужденный передал ей заявление о нарушениях его прав. Действия сотрудников колонии были признаны незаконными.
В мае также было вынесено решение о признании незаконным достаточно грубого досмотра адвоката Кунай Ильясовой. Надеемся, что и оно в ближайшее время вступит в силу.
Указанные решения не были бы возможны без желания самих адвокатов отстоять их права и без поддержки коллег, в том числе из региональной комиссии по защите прав адвокатов. Без расширения судебной практики, когда адвокаты публично заявляют о нарушении их прав, будет трудно двигаться дальше, выбирать дела, носящие стратегический характер. Адвокаты также должны понимать, что судебные процессы – это еще и просвещение сотрудников ФСИН, так как многие из их действий – не всегда намеренные нарушения закона. Как показывает опыт судебных процессов, сотрудники пенитенциарных учреждений часто уверены, что их действия были законными. Более того, положения внутренних документов учреждений УИС нередко противоречат закону. Безусловно, все это подлежит выявлению.
Третье направление – законодательное, политическое. Здесь, безусловно, необходимо вмешательство Федеральной палаты адвокатов РФ или адвокатских объединений, имеющих доступ к площадкам законодательных инициатив. Один из самых острых моментов, который вряд ли будет решен с помощью обширной судебной практики, – понятие «корреспонденция» и защита переписки адвоката и его доверителя во время свидания. В частности, сотрудники ФСИН называют корреспонденцией любую бумагу, где осужденный оставил свою подпись, обязывая регистрировать или даже показывать написанное, организуя досмотры для изъятия таких документов. Подчеркну, что необходимо четкое разграничение обычной корреспонденции и переписки с адвокатом. Насколько нам известно, ФПА РФ подготовила соответствующий законопроект, но пока он, увы, дальше обсуждений на уровне отдельных госорганов не продвинулся.
Таким же образом – только политически – может, на наш взгляд, быть решен вопрос с доступом в СИЗО, нехваткой мест для свиданий и их оборудованием, «рассекречиванием» приказов с грифом «ДСП», которыми оправдывается ФСИН, и т.п. Это работа по переговорам, инициированию законодательных изменений, которую тоже нужно вести.
Уважение к адвокатской профессии – это не только следствие установки властей, но еще и проявление себя в деле представителей адвокатуры. Здесь, конечно, сообществу есть куда стремиться, так как, к сожалению, некоторые коллеги допускают злоупотребления своим положением при посещении исправительных учреждений. В то же время хотелось бы, чтобы презумпция добросовестности адвоката превалировала, а для этого ее необходимо отстаивать, в том числе реагировать – профессионально и последовательно – на нарушение профессиональных прав. Особенно когда квалифицированной юридической помощи лишаются представители так называемых «уязвимых» групп, полностью находящихся под юрисдикцией государства.
