13 августа «АГ» опубликовала новость о правовой позиции Верховного Суда РФ по гражданскому спору об определении отцовства и взыскании алиментов с донора биоматериала для процедуры ЭКО.
В рассматриваемом деле районный суд отказал в удовлетворении исковых требований на том основании, что истица и ответчик не были женаты. В обоснование своей позиции суд подчеркнул, что ответчик являлся донором генетического материала и этот факт не оспаривал, однако он не принимал на себя обязательств участвовать в воспитании и содержании детей, в связи с чем родительские права и обязанности у него не возникли.
Суд апелляционной инстанции, отменив решение суда первой инстанции, установил отцовство мужчины и взыскал с него алименты, указав при этом, что мужчина участвовал в программе ЭКО как «гражданский муж», не проходил медико-генетическое обследование для доноров, индивидуальная карта донора на него также не заполнялась. В связи с этим суд счел, что ответчик участвовал в проведении ЭКО не как донор, а как партнер истицы, поэтому у него возникли родительские права и обязанности в отношении родившихся детей.
Верховный Суд РФ Определением от 2 июля 2019 г. № 64-КП9-6 ВС поддержал позицию суда первой инстанции, отметив, что нахождение участников данной процедуры в браке имеет правовое значение для последствий ее проведения.
Полагаю, что ВС РФ не изучил все обстоятельства дела полно и всесторонне, как того требует закон. Более того, в определении высшая судебная инстанция использовала термины, не применяемые ни в законодательстве, ни в практике. В частности, базовой программой вспомогательной репродуктивной технологии (ВРТ) согласно разделу III Порядка использования ВРТ, утвержденного Приказом Минздрава России от 30 августа 2012 г. № 107н (далее – Порядок), является экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО). Базовая программа состоит из указанных в п. 24 Порядка этапов и может дополняться иными этапами, предусмотренными п. 24.1 документа. Таким образом, каждая программа ЭКО является базовой независимо от общего количества программ. Однако ВС РФ назвал повторную базовую программу ЭКО, в результате которой родились дети истицы, отдельным дополнительным медицинским вмешательством, которое не охватывается рамками базового проведения процедуры ЭКО.
Многие спорные обстоятельства дела ВС безосновательно, на мой взгляд, трактовал только в пользу ответчика, допустив вольное толкование норм Семейного кодекса РФ, противоречащее ранее данным собственным разъяснениям и смыслу закона.
Так, в определении отмечено, что суд апелляционной инстанции должен был учесть, что правовое значение для последствий проведения ЭКО имеет нахождение ее участников в браке. «“Партнерство” женщины, не состоящей в браке с донором спермы, применительно к процедуре ЭКО не может служить достаточным основанием для установления отцовства в судебном порядке», – указано в документе.
В соответствии со ст. 49 СК РФ при установлении отцовства суд принимает во внимание любые доказательства, достоверно подтверждающие происхождение ребенка от конкретного лица. «Такие доказательства могут быть получены из объяснений сторон и третьих лиц, показаний свидетелей, письменных и вещественных доказательств, аудио- и видеозаписей, заключений экспертов (абз. 2 ч. 1 ст. 55 ГПК РФ)» (Постановление Пленума ВС РФ от 16 мая 2017 г. № 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей»).
Ставя во главу угла наличие зарегистрированного брака между участниками ЭКО, высшая судебная инстанция, на мой взгляд, не только поражает в правах иных лиц, желающих воспользоваться репродуктивными технологиями (одиноких женщин и мужчин), но и входит в противоречие с рядом законов, в том числе Конституцией РФ (ч. 2 ст. 19). Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.
Все доказательства, в том числе партнерство (и (или) сожительство) мужчины и женщины, обратившихся в медучреждение по поводу лечения бесплодия с использованием вспомогательных репродуктивных технологий, должны рассматриваться судом в комплексе со всеми остальными доказательствами, а также выяснением действительной воли сторон и толковаться с учетом всех обстоятельств дела.
Так, если ответчик заявляет, что был донором, а не партнером (гражданским мужем, сожителем), чья ответственность за содержание совместных детей доказывается в соответствии со ст. 49 СК РФ, то отношения между истицей и ответчиком следует считать сделкой, которая является действительной только при наличии единства воли и волеизъявления. В ином случае такая сделка порочна, то есть недействительна (оспорима либо ничтожна).
Пороки воли и волеизъявления могут состоять в следующем:
- волеизъявление не соответствует воле – сделка совершена под влиянием обмана, насилия, угрозы, на крайне невыгодных условиях, чем другая сторона воспользовалась вследствие стечения неблагоприятных обстоятельств (кабальная сделка) (ст. 179 ГК РФ); сделка совершена лишь для вида, без намерения создать правовые последствия либо с целью прикрыть другую сделку (ст. 170 ГК РФ);
- волеизъявление соответствует воле, но последняя была сформирована под воздействием внешних факторов, неблагоприятно повлиявших на ее формирование, – сделка, совершенная под влиянием существенного заблуждения (ст. 178 ГК РФ);
- волеизъявление было сделано в состоянии, когда гражданин не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, то есть воли на совершение сделки не было (ст. 177 ГК РФ).
Поскольку факта наличия какого-либо из указанных обстоятельств ответчиком доказано не было, следует исходить из того, что в момент совместного с истицей обращения в клинику для проведения ЭКО его воля полностью соответствовала волеизъявлению. А уже после рождения детей ответчик – думается, с целью избежать имущественной ответственности за их содержание, – стал называть себя донором.
Подчеркну, что Приказом Минздрава России № 107н утверждены различные формы документов, применяемые клиниками ВРТ, – для одинокой женщины, супружеских пар и пар, не состоящих в зарегистрированном браке (в п. 7 Порядка прямо указано – «муж, мужчина, не состоящий в браке с женщиной, далее – партнер»). Все эти лица в Порядке именуются «пациенты». Доноры, в свою очередь, названы «мужчина-донор» и «женщина-донор». При обращении любого лица в клинику на него заполняются формы, соответствующие тому, кем человек себя назвал. Поскольку истица и ответчик при обращении в клинику назвали себя парой, не состоящей в зарегистрированном браке, на них были заполнены документы, утвержденные для пациента-женщины и пациента – ее партнера. В случае когда лица именуют себя донорами, на них заполняются индивидуальная карта донора и журнал учета, хранения и использования криоконсервированной донорской спермы (донорских ооцитов).
Полагаю, что ВС РФ необоснованно не принял во внимание следующие аспекты.
Во-первых, учел интересы только ответчика, но не истицы и детей.
Во-вторых, наличие фактических партнерских отношений истицы и ответчика, подтвержденных материалами дела (свидетельскими показаниями и документами, в том числе договором аренды, подтверждающим их совместное проживание, платежными документами за медицинские услуги ВРТ).
В-третьих, отсутствие договора о донорстве. В данном документе указывается сумма, получаемая профессиональным или непрофессиональным донором за предоставляемый им биологический материал, – это основной смысл услуги донора. Кроме того, немаловажное условие для любого донора – отсутствие прав и обязанностей по отношению к детям, рожденным с использованием его биоматериала. В определении отмечено: «Однако договор о донорстве между медицинским учреждением и ˂…˃ (ответчик) заключен не был по не зависящим от ˂…˃ причинам».
Подчеркну, что клиника заключает с пациентами только договоры на предоставление медицинских услуг. Заключение договора «о донорстве» не входит в обязанность и сферу деятельности медучреждения. Таковой договор заключают между собой заказчик (получатель биологического материала) и донор, который его предоставляет. Таким образом, у клиники нет законодательно установленной обязанности проверять наличие или отсутствие такого договора – он необходим самим участникам программы ВРТ, исходя из целей надлежащей защиты прав и интересов каждой из сторон.
Четвертый аспект касается указания ответчиком в медицинских документах статуса «муж». Подчеркну, что клиника не обязана выяснять действительное семейное положение обратившихся за рассматриваемой услугой лиц – все документы заполняются либо пациентами, либо с их слов, то есть вся информация о пациентах вносится в базу данных клиники только по их желанию. Соответственно, если из документов следует, что ответчик не обращался в клинику в качестве донора, не указывал себя как такового и не проходил полное медобследование как донор, то он является не донором, а именно партнером (сожителем, мужем) женщины, совместно с которой воспользовался процедурой ЭКО, планируя рождение общих детей. Донор, в свою очередь, не планирует общих детей с посторонним человеком и не расписывается в требуемых документах в качестве мужа – именно во избежание признания за ним (за ней) отцовства (материнства), чтобы в дальнейшем не иметь прав и обязанностей в отношении этих детей.
В-пятых, ответчик в медицинских документах расписался в своих обязательствах именно в качестве потенциального родителя, в том числе с указанием использовать его криоконсервированный биоматериал для проведения ЭКО конкретно и только ответчицей, без ограничения количества процедур (на сколько хватит). Любая программа ЭКО в течение срока хранения биоматериала является проведенной с согласия и по желанию ответчика, так как ранее он уже дал такое согласие, и дополнительного не требуется.
Для донора, в свою очередь, не имеет значения, для кого будет использован его биоматериал, и каждая базовая программа ЭКО должна быть оплачена, иначе донору нет смысла сдавать анализы и биоматериал, ограничивая себя при этом в питании и вредных привычках, а также соблюдая половой покой, что является обязательным для профессионального донора, иначе биоматериал будет некачественным и оплату за него он не получит.
В материалах дела также отсутствовали решение суда о недееспособности ответчика или справка о его слабоумии, которые подтверждали бы отсутствие у него интеллектуальной способности осознавать свои действия, читать и понимать предъявленные для подписания документы, предусматривать последствия этих действий и подписания документов.
При принятии решения следовало также принять во внимание факт оплаты ответчиком за собственный счет проведенных ему медицинских процедур и обследований. Подчеркну, что донор не оплачивает данные услуги, его цель – получить деньги, а не потратить их в интересах посторонних лиц.
В связи с изложенным можно сделать вывод: ответчик является не донором, а отцом, но пытается уйти от ответственности за совместных с истицей детей, появившихся на свет с применением методик ВРТ, а также от обязанности по их содержанию.
Учитывая, что СК РФ установлено равенство прав и обязанностей родителей по отношению к детям, включая заботу о них (в том числе материальную) и воспитание, – считаю, что ответчика следовало признать отцом и взыскать с него алименты в полном объеме на содержание указанных детей.
Напомню, что в соответствии с ч. 3 ст. 17 Конституции РФ осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.
В рассматриваемой ситуации пострадали в первую очередь интересы детей, чьи права оказались нарушены решениями судов как первой, так и высшей судебных инстанций.
В заключение добавлю, что в силу существенного «правового голода» в отношении программ ВРТ определение ВС РФ имеет чрезвычайно важное значение, так как формирует правовую позицию всех судов РФ по целому пласту новых и сложных правоотношений. Полагаю, что данное дело подлежит пересмотру, и в новом судебном разбирательстве должны быть подробно выяснены все обстоятельства дела с учетом интересов всех сторон процесса, включая детей.
В подавляющем большинстве цивилизованных стран дети являются главным достоянием, и любая ситуация рассматривается именно со стороны защиты их прав и интересов. И если национальные суды не смогут защитить права детей, истице, думается, следует обратиться в Европейский Суд по правам человека, у которого опыта в таких делах существенно больше и приоритеты, наверняка, объективные и разумные.
