Обращение в Европейский Суд по правам человека, который еще иногда называют судом «последней надежды», – процесс длительный и трудоемкий. По статистике порядка 99% жалоб признаются ЕСПЧ неприемлемыми по разным основаниям, из оставшейся доли примерно треть решаются в пользу государства, а по остальным жалобам – далеко не факт, что Суд удовлетворит все требования заявителя и в той форме, в которой последнему хотелось бы.
С недавнего времени правительства-ответчики нашли большое «подспорье» в форме так называемых односторонних деклараций, когда правительство соответствующей страны сообщает Европейскому Суду, что готово в одностороннем порядке признать нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) и выплатить компенсацию – во всех известных мне случаях она намного меньше, чем та, которая была бы присуждена, если бы по делу прошел полноценный процесс и было вынесено соответствующее решение. Однако перегруженный сверх меры ЕСПЧ часто соглашается на условия односторонних деклараций правительств, заявитель получает заниженную компенсацию, и его дело удаляется из списка подлежащих рассмотрению дел. Фактически случаи с односторонними декларациями недалеко ушли от признания жалоб неприемлемыми или «проигрыша» дела заявителем.
Но если заявителю удалось «продраться» через долгий и трудный процесс, дожить до принятия Европейским Судом решения (из-за длительности производства далеко не все заявители доживают до этого момента, и в этом случае возникает не менее сложный вопрос правопреемства – «просто так» власти компенсацию наследнику не отдадут) и получить его, то именно тогда начинается самая непредсказуемая стадия – в особенности, если речь идет об уголовном судопроизводстве и решение ЕСПЧ содержит ссылку на ст. 413 УПК РФ.
В соответствии с п. 2 ч. 4 указанной статьи установленное ЕСПЧ нарушение положений Конвенции при рассмотрении судами РФ уголовных дел является основанием для возобновления производства по делу ввиду новых обстоятельств. В частности, если права заявителя, гарантированные Конвенцией, были нарушены, он должен, насколько это возможно, быть поставлен в положение, в котором он находился бы, если бы эти положения не были проигнорированы, – примерно такую формулировку содержат решения ЕСПЧ, в которых признается нарушение ст. 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство).
Если будет установлено нарушение любой другой статьи Конвенции, Президиум Верховного Суда РФ как единственный орган, уполномоченный возобновлять производство по делу и пересматривать приговоры национальных судов в связи с решением ЕСПЧ, не примет ходатайство о пересмотре дела к производству.
Кроме того, решение, принятое в рамках односторонней декларации, также не дает права на обращение к председателю ВС РФ с ходатайством о внесении представления в Президиум ВС РФ о возобновлении производства по делу в связи с новыми обстоятельствами. Почему это происходит – непонятно, ведь российские власти сами признают нарушение, что является непременным условием утверждения данной декларации Европейским Судом. Тем не менее ВС РФ такие решения («decision» – в отличие от «стандартного» решения, именуемого «judgement») не принимает к производству. При этом Конституционный Суд РФ также не сможет оказать содействие в приеме заявления к производству.
Предположим, заявитель дождался решения ЕСПЧ, который установил нарушение ст. 6 Конвенции, председатель ВС РФ внес представление в Президиум, и примерно спустя год дело было назначено к рассмотрению. Раньше, когда Россия только присоединилась к Конвенции, и несколько лет после этого решение ЕСПЧ, указывающее на нарушение ст. 6 Конвенции, означало автоматическую отмену приговора и направление дела на новое рассмотрение. Были случаи, когда при пересмотре дела «судебную машину» удавалось развернуть на 180 градусов.
Наиболее показательно в этом смысле дело Евгения Гладышева (см. Постановление ЕСПЧ по делу «Гладышев против России»), осужденного в 2002 г. Костромским областным судом – тогда еще без присяжных – к 18 годам лишения свободы за убийство сотрудника милиции. Вину Гладышев не признал. В 2009 г. ЕСПЧ на основании жалобы адвоката МКА «Липцер, Ставицкая и партнеры» Елены Липцер признал, что судебное разбирательство по данному делу не было справедливым и не соответствовало требованиям ст. 6 Конвенции. В июле 2010 г. Президиум ВС РФ на основании решения ЕСПЧ отменил приговор в отношении Гладышева и направил дело на пересмотр. При новом разбирательстве – уже с участием присяжных – Евгений Гладышев был оправдан. Прокуратура обжаловала приговор, но судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ оставила его в силе (кассационное определение от 9 декабря 2010 г.).
Однако в последние годы правоприменительная практика ВС РФ изменилась. Даже если ЕСПЧ устанавливает несколько нарушений ст. 6 Конвенции, высока вероятность, что приговор не будет отменен. Формально Президиум ВС РФ исходит из положений п. 17 Постановления Пленума от 27 июня 2013 г. № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней», где указано: «…судебный акт подлежит пересмотру в том случае, если заявитель продолжает испытывать неблагоприятные последствия такого акта (например, если лицо продолжает находиться под стражей в нарушение положений Конвенции) и выплаченная заявителю справедливая компенсация, присужденная Европейским Судом во исполнение статьи 41 Конвенции, либо иные средства, не связанные с пересмотром, не обеспечивают восстановление нарушенных прав и свобод».
То есть если, по мнению ВС РФ, заявитель уже не испытывает «неблагоприятных последствий», приговор он не отменяет или считает нарушения прав несущественными.
Таким образом, Президиум ВС РФ стал отказывать в пересмотре приговоров по произвольным, непонятным ни заявителям, ни их адвокатам основаниям. И одно дело, если отказы касались бы только лиц, освободившихся из-под стражи несколько лет назад (хотя и они испытывают многочисленные ограничения, связанные с судимостью). Для многих заявителей очень важно восстановить их честное имя.
Например, в пересмотре приговора было отказано Ярославу Белоусову, осужденному за события на Болотной площади в 2012 г., несмотря на то, что по его делу были установлены нарушения ст. 3, 5, 6 и 11 Конвенции (см. постановление по делу «Ярослав Белоусов против России»). Возможно, суд отказался отменять приговор по техническим соображениям, ведь по делу проходят более 330 свидетелей и около 90 потерпевших сотрудников ОМОНа. Хотя, думается, это явно не правовая, а какая-то иная целесообразность. Но отказывают как людям, находящимся под стражей, так и явно испытывающим неблагоприятные последствия осуждения. В частности, было отказано в пересмотре дела осужденному к пожизненному лишению свободы Алексею Пичугину из ЮКОСа (см. постановление по делу «Пичугин против России»).
В то же время Александру Борисову, осужденному на 4 года за хранение наркотиков, Президиум ВС РФ отменил приговор. Борисову повезло вдвойне – еще и в том, что механизм судебной машины успел провернуться за те 4 года, на которые он был осужден.
Увы, такие случаи становятся все более редкими, и даже в них надежд адвоката и подзащитного на восстановление справедливости становится все меньше. Вероятно, это было связано с политическими проблемами – некоторым охлаждением отношений между Москвой и Страсбургом, которое, к счастью, частично преодолено, а также нежеланием усиливать влияние Европейского Суда на положение дел в российской судебной системе.
В связи с этим я бы рекомендовал защитникам чаще подавать жалобы в ЕСПЧ, а в случае получения решения Европейского Суда – обязательно обращаться в Президиум Верховного Суда РФ. Если тот откажет в пересмотре приговора, остается единственное – обращение в Комитет Министров Совета Европы как в орган, надзирающий за выполнением решений ЕСПЧ, с жалобой на то, что национальные власти не выполнили решение Европейского Суда.
