В марте 2020 г. мир столкнулся с новой, неизученной угрозой – 2019-nCoV, пандемические ограничения неизбежно коснулись и России. Постановлением губернатора Московской области от 12 марта 2020 г. № 108-ПГ были рекомендованы меры по предотвращению распространения новой коронавирусной инфекции, среди которых – информирование населения органами местного самоуправления с помощью системы оповещения о режиме самоизоляции и необходимости соблюдения масочного режима.
Данная мера предпринималась в течение нескольких дней на территории ряда субъектов Федерации – например, власти г. Санкт-Петербурга по громкой связи обращались к горожанам, корректируя график таким образом, чтобы он не мешал отдыху граждан. Однако в Восьмом микрорайоне г. Одинцово Московской области названное оповещение приобрело фантасмагорические, на мой взгляд, масштабы: громкоговорящее устройство, установленное на крыше жилого девятиэтажного дома, вещало с 10:00 до 20:00 до 40 раз в день. Алгоритм состоял в полутораминутном ознакомлении с текстом упомянутого постановления губернатора, затем следовал двухминутный перерыв и текст повторялся снова. В час могло прозвучать от двух до пяти «сдвоенных» оповещений.
Следует заметить, что среди местных жителей, добросовестно соблюдавших введенные ограничения и находящихся в своих жилищах в режиме 24/7, были работающие в дистанционном формате граждане; малолетние дети и лица с ограниченными возможностями, придерживающиеся особого распорядка дня; студенты и школьники, «обучающиеся» под оглушающие «раскаты» громкоговорителей… Список можно продолжить и детализировать.
Сначала местные жители пытались решить вопрос в режиме телефонных обращений в полицию и администрацию города с просьбой сократить количество оповещений ввиду явного нарушения конституционных прав граждан, но их доводы не были услышаны. «Мы исполняем постановление губернатора», – таков был ответ. Муниципального акта, регламентирующего количество и время обращений, издано не было, а постановление главы г. Одинцово от 12 марта 2020 г. оставляло право детализации мер за исполнителем.
Апогеем «психо-шумовой атаки» стало очередное оповещение 9 мая 2020 г. (в день 75-летия Победы в Великой Отечественной войне) ровно в 19:00 – во время всероссийской минуты молчания. Склонить головы перед героями людям это не помешало, однако безразличие и безответственность исполнителей возмутили до глубины души.
Инициативные лица вынуждены были обратиться с жалобой в городскую администрацию. К сожалению, суть проблемы должностные лица осознали не сразу (переписка длилась около месяца), и конструктивный диалог состоялся только после многочисленных заявлений граждан. Так, в письме от 5 мая 2020 г. должностное лицо указало, что «в ходе эксплуатации, из-за большой нагрузки на систему оповещения были выявлены сбои программного обеспечения, которые проявились в самопроизвольном срабатывании ряда пунктов оповещения, в том числе в 8 микрорайоне г. Одинцово».
С удовлетворением можно констатировать – инцидент исчерпан, диалог налажен. Однако с марта по июнь 2020 г. психике и физиологии людей наносился существенный урон (срыв лекций, занятий, конференций, иных мероприятий, нарушения сна, отдыха, жизнедеятельности незащищенных социальных групп и др.): жильцам дома, на крыше которого установлено громкоговорящее устройство, можно только посочувствовать. Если жители соседних домов «оглушались», то жильцы квартир, проживающие фактически под громкоговорителем, вероятно, еще и «вибрировали» – громкость была такой, что оповещение проникало в самые отдаленные уголки большого жилого массива.
В контексте данной ситуации возникает ряд вопросов, требующих решения.
Во-первых, в качестве причины нарушения прав граждан в письме должностного лица был указан сбой программного обеспечения. Однако программное обеспечение не функционирует само по себе – значит, существуют конкретные исполнители, не проконтролировавшие должным образом его работу и допустившие тем самым правонарушение. Объяснение, данное в одном из ответов, о «тестировании оборудования», на мой взгляд, не выдерживает критики – громкоговорящие устройства были установлены не на вокзале или в лесу, а на крыше жилого дома, в центре густонаселенного микрорайона, что предполагает первоначальную оценку ситуации экспертом, выяснение правовой основы для соответствующего решения, а также контроль за реализацией предпринимаемых мер.
Во-вторых, даже если допустить, что произошло упущение со стороны исполнителя, почему так долго пришлось налаживать конструктивный диалог, ведь муниципальная власть является самым близким к народу уровнем публичной власти, а ее взаимодействие с органами государственной власти выведено на самый высокий (конституционный) уровень?
Следует отметить, что согласно Конституции РФ «органы местного самоуправления и органы государственной власти входят в единую систему публичной власти в Российской Федерации и осуществляют взаимодействие для наиболее эффективного решения задач в интересах населения, проживающего на соответствующей территории» (ч. 3 ст. 132). Защита интересов местного населения предполагает быстрое и добросовестное рассмотрение жалоб и заявлений жителей муниципального образования. Причем каждое свое решение и действие (включая исполнение поручений госорганов) муниципальные органы должны сопровождать созданием и опубликованием муниципального правового акта, однозначно регламентирующего предпринимаемые меры и обнародованием его на соответствующем ресурсе. Таково правило правового государства (ст. 1 Конституции).
В-третьих, представляется, что государство, динамично внедряя в жизнь новейшие IT-технологии, обязано позаботиться и об адекватности законодательных норм, и о своевременной их систематизации. Человеку с юридическим образованием и познаниями в области права подчас совсем непросто разобраться в огромном количестве разноуровневых норм в информационной сфере, а если с проблемой столкнется человек, далекий от юриспруденции, его шансы вовсе минимальны.
В настоящее время сложилась непростая ситуация: выделенное в самостоятельную отрасль информационное право, на мой взгляд, не развивается должным образом, а большая часть отношений, которые она должна регулировать, отнесена к компетенции иных отраслей (в том числе к муниципальному праву). Многочисленные законы и подзаконные правовые акты применимы лишь в случае возникновения острых ситуаций, решаемых правоприменителем и требующих полномасштабной работы законодателя, которому, думается, следует обратить пристальное внимание на необходимость систематизации правовой базы информационной сферы.
Правовая база информационной отрасли нуждается в кодификации, позволяющей объединить правовой материал в едином акте, снизить количество пробелов и устранить коллизии в законодательстве, исключить старые и внести новые, актуальные положения. Существует также необходимость в уточнении множества формулировок, по-разному трактуемых правоприменителями. Для эффективной реализации правоотношений между субъектами информационно-коммуникационных отношений, на мой взгляд, следует расширять федеральную законодательную базу, сокращая количество подзаконных актов, – очевидно, что в данном случае количественный показатель обратно пропорционален качественному. Своевременное обращение к норме «инфокоммуникационного кодекса», как представляется, позволило бы быстро решить возникшую в рассмотренном случае проблему.
Законом от 26 мая 2021 г. № 150-ФЗ были внесены поправки в ст.19 Закона о рекламе, согласно которым распространение звуковой рекламы с использованием звукотехнического оборудования, монтируемого и располагаемого на внешних стенах, крышах и иных конструктивных элементах зданий, строений, сооружений, не допускается.
Как указывалось, в пояснительной записке к соответствующему законопроекту (№ 1042419-7), отсутствие регламентации порядка распространения звуковой рекламы приводит к злоупотреблениям и связанным с ними негативным для граждан последствиям. Такая реклама навязчива и отрицательно влияет на условия работы и досуг граждан.
Однако в поправках фигурирует указание на «торговые площади». Но эксцесс исполнителя присутствует не только в торговой сфере! В частности, указанные факты в г. Одинцово в течение нескольких месяцев наносили ущерб здоровью местного населения, причем процесс оповещения даже не был детализирован в муниципальном правовом акте.
Конечно, эти сообщения не являлись «экстренными оповещениями населения об угрозе возникновения или о возникновении чрезвычайных ситуаций», проводимыми органами местного самоуправления самостоятельно (подп. «м» п. 2 ст. 11 Федерального закона от 21 декабря 1994 г. № 68-ФЗ), а носили рекомендательный характер (на что указано в постановлении губернатора Московской области от 12 марта 2020 г.) и, на мой взгляд, могут быть истолкованы в качестве «социальной рекламы», транслируемой в том числе в период действия ограничительных мер на различных площадках (по телевидению, в интернете и т. д.). Следовательно, для адекватного толкования допустимо субсидиарное применение права. Однако считаю, что данный правовой пробел в перспективе должен быть устранен внесением в Закон о защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера изменений, однозначно регламентирующих процесс оповещения: место установки системы оповещения, время, количество обращений, мощность, расчет звукового давления и др. Такая регламентация позволит избежать многозначности в толковании нормы правоприменителем, что предотвратит нарушения прав человека, дискредитацию решений госорганов и органов местного самоуправления.
В заключение отмечу, что сегодня, на «сломе» исторических эпох, деятельность органов единой системы публичной власти должна быть направлена стратегически на выстраивание двусторонней, оперативной коммуникации с гражданами. Проведение государственно-правовых реформ возможно только при условии консолидации социума, так как именно в условиях демократичной общественной атмосферы можно создать устойчивый фундамент успешной модернизации государства.
