Тема заявления в суд по месту производства предварительного расследования самостоятельного ходатайства об изменении в отношении обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу на иную меня как адвоката, практикующего по уголовным делам, привлекала давно. Необходимо сразу пояснить читателям, что под самостоятельным ходатайством защитника в суд я понимаю не альтернативное ходатайство об избрании менее строгой меры пресечения в процессе судебного рассмотрения ходатайства следователя о заключении под стражу или продлении сроков содержания под стражей, а именно адресованное суду отдельное ходатайство защитника.
В свое время один очень уважаемый мной коллега в кулуарной беседе рассказал, что он указанное ходатайство со ссылками на положения ст. 119–120 УПК РФ в одном из дальних регионов Российской Федерации подавал, и оно было судом рассмотрено. Я о подобном практическом опыте адвокатов не слышал, ни одного судебного решения, а тем более образца ходатайства защитника в открытых источниках не нашел. Наверное, найдутся читатели из числа адвокатов, которые скажут, что они такого рода ходатайства готовили и суды их рассматривали, но лично я слышал всего об одном случае, который публично не освещался, и никакой иной информации, несмотря на все предпринятые усилия, не нашел. Опросы большого числа коллег также не привели к желаемому результату, хотя мой профессиональный круг общения в силу вовлеченности в вопросы защиты по уголовным делам весьма обширен.
В общем-то это легко объяснимо: фактически необходимость подачи самостоятельных ходатайств возникает далеко не всегда. Следователи и так регулярно обращаются в суд с ходатайствами о продлении сроков содержания под стражей, и в процессе рассмотрения такого ходатайства ничто не мешает защитнику заявить ходатайство альтернативное. Наши судьи изменяют меру пресечения на менее строгую крайне неохотно и лишь при наличии каких-то совсем вопиющих и исключительных обстоятельств. А излишняя активность защитника по регулярной подаче самостоятельных ходатайств в тот же суд, который в дальнейшем будет рассматривать дело по существу, может быть расценена ими негативно и повлечь в связи с этим ухудшение отношения к потенциальному подсудимому. Разумеется, возможное раздражение судей от того, что их загружают лишней работой, адвокат может, да и, наверное, должен проигнорировать, если у него есть основания полагать, что его деятельность принесет позитивный для подзащитного результат. Но в большинстве случаев вопрос о заявлении суду самостоятельного ходатайства об изменении меры пресечения или заявлении такого же ходатайства, но через две недели уже в качестве альтернативного ходатайству следователя не носит принципиального характера: результат в обоих случаях предсказуем. Другая ситуация может сложиться, когда ситуация является исключительной и вопиющей. Например, речь идет о выявлении у обвиняемого тяжкого заболевания, препятствующего содержанию под стражей, истечении сроков давности привлечения к уголовной ответственности, амнистии, истечении предельных сроков содержания под стражей и одновременном затягивании следователем изменения меры пресечения. В таких обстоятельствах защитник просто обязан отреагировать и принять действенные меры к скорейшему освобождению обвиняемого, а одной из самых эффективных мер как раз и может стать самостоятельное ходатайство в суд по месту производства предварительного расследования об изменении меры пресечения. Размышления на эту тему привели меня к выводу, что, несмотря на огромное желание попытаться сформировать свою собственную, а возможно, и юридическую практику по этому вопросу в целом, следует дождаться подходящего случая.
Подобного случая в моей практике не было долго, но вот мой партнер по бюро, адвокат Алексей Касаткин, рассказал об одном деле, по которому он осуществляет защиту (вот он, главный плюс командной адвокатской работы – возможность обмена мнениями, советами, взаимной помощи, усиления позиции): обвиняемый содержится под стражей свыше предусмотренных ст. 108 УПК РФ сроков, при этом расследование не окончено. Он обвиняется в тяжком преступлении, и следователь за 30 суток до истечения предельного срока предъявил обвиняемому и защитнику материалы уголовного дела в порядке ст. 217 УПК РФ, после чего обратился в суд субъекта Российской Федерации с ходатайством о продлении сроков содержания под стражей. Суд данное ходатайство удовлетворил, и на следующий день после вынесения указанного судебного решения следователь вынес постановление о возобновлении производства следственных действий, приступив к дальнейшему активному расследованию, в том числе допросам новых свидетелей, выемкам, осмотрам документов, вынесению постановлений о выделении в отдельное производство материалов дела и т.п. Таким образом, хотя обвиняемый содержался под стражей более 12 месяцев, производство расследования продолжалось и освобождать подзащитного из-под стражи следователь не собирался, ссылаясь на продленный судом срок. Судебное решение о продлении сроков содержания под стражей было обжаловано в апелляционном порядке, однако в удовлетворении жалобы защитника суд вышестоящей инстанции отказал по тому мотиву, что он оценивает законность конкретного судебного решения на момент его вынесения, а не текущую ситуацию по делу и последующие манипуляции следователя. Не вдаваясь в оценку решения суда апелляционной инстанции, отмечу лишь, что никакого другого варианта для принятия незамедлительных мер к изменению в отношении содержащегося под стражей свыше установленных УПК РФ предельных сроков обвиняемого, кроме подачи соответствующего самостоятельного ходатайства в суд, у защитника, по сути, не оставалось, поскольку до истечения продленного ранее судом срока оставалось еще порядка 2 месяцев.
В связи с этим самостоятельное ходатайство в суд об изменении меры пресечения было подготовлено, и – обрадую читателей новостью о начале формирования определенной практики – оно было даже рассмотрено с вынесением решения.
В процессе подготовки указанного ходатайства мы столкнулись с рядом проблем:
- специальных норм в УПК РФ, регламентирующих возможность подачи защитником ходатайства в суд об изменении меры пресечения, а тем более порядок рассмотрения такого ходатайства, не существует, то есть можно было ссылаться на общие положения ст. 119–122 УПК РФ;
- судебной практики, несмотря на все предпринятые усилия, обнаружено не было;
- какие-либо разъяснения Верховного Суда РФ, которые описывали бы порядок заявления таких ходатайств, сроки их рассмотрения, необходимость приобщения к ходатайствам копий материалов дела по этому вопросу также отсутствуют;
- с учетом того, что срок содержания под стражей превышал 12 месяцев, возникал вопрос о том, в какой суд надлежит подавать ходатайство (районный суд или суд субъекта РФ);
- учитывая, что вопросы избрания в отношении обвиняемого меры пресечения в виде подписки о невыезде не входят в компетенцию суда, а предельные сроки содержания обвиняемого под домашним арестом также истекли, возможно было ходатайствовать лишь об изменении меры пресечения на залог.
В итоге ходатайство было подготовлено нами фактически по собственному усмотрению, и, учитывая, что суд дал ему юридическую оценку, можно уже сейчас утверждать, что его форма, а также порядок подачи нами были соблюдены. Оно содержало ссылки на общие нормы ст. 119–121 УПК РФ, позволяющие защитнику заявлять перед судом ходатайства; положения ст. 106 УПК РФ о том, что мера пресечения в виде залога избирается только судом и ходатайствовать об избрании меры пресечения помимо следователя может также подозреваемый, обвиняемый и иное физическое лицо; нормы ст. 110 УПК РФ, содержащие общие положения об основаниях изменения меры пресечения.
Ходатайство было адресовано в районный суд по месту производства предварительного расследования с учетом положений ст. 106 УПК РФ о том, что ходатайство об избрании меры пресечения в виде залога подается именно в данный суд.
Основная мотивировка заявленного ходатайства сводилась к тому, что с момента последнего продления срока содержания под стражей обстоятельства уголовного дела изменились, срок содержания обвиняемого под стражей превысил 12 месяцев, и при этом проведение расследования продолжается. Естественно, были сделаны ссылки и на отсутствие в уголовном деле каких-либо предусмотренных ст. 97 УПК РФ данных, указывающих на необходимость дальнейшего применения к обвиняемому самой строгой меры пресечения в виде заключения под стражу, описание данных о личности обвиняемого и иные стандартные и знакомые всем профессиональным защитникам доводы. Однако основной аргумент, подчеркиваю, сводился к вопиющей ситуации, связанной с содержанием обвиняемого под стражей по истечении предельных сроков, установленных ст. 109 УПК РФ.
К ходатайству по аналогии с соответствующей процедурой, регламентированной для рассмотрения ходатайств следователей, были приложены копии материалов уголовного дела и иных документов, подтверждающих доводы защитника, в том числе копия постановления следователя о возобновлении следственных действий, копии протоколов проведенных следственных действий, иные документы, подтверждающие факт расследования по истечении предельных сроков содержания под стражей. Данные копии были заверены защитником, прошиты, пронумерованы и сопровождены описью.
Ходатайство вместе с прилагаемыми документами было сдано в канцелярию районного суда по месту нахождения органа предварительного расследования.
С момента подачи ходатайства до момента его рассмотрения судом, несмотря на регулярные напоминания о себе и заявления защитника, прошло в общей сложности 1 месяц и 17 дней. Уже из этого можно сделать вывод, что судья долго размышлял над тем, рассматривать ли ему данное ходатайство по существу и каким образом этого избежать. С момента подачи ходатайства до момента его рассмотрения активные следственные действия по делу проводились, а обвиняемый продолжал содержаться под стражей.
К сожалению, результат рассмотрения ходатайства оказался отрицательным и весьма обычным для нынешней московской судебной практики. В удовлетворении ходатайства было отказано, довод об истечении предельных сроков содержания под стражей остался без какой-либо судебной оценки, хотя из самого текста судебного акта следует, что именно он приводился защитой в качестве основного. Суд ограничился общими формулировками о том, что с учетом обстоятельств уголовного дела есть основания полагать, что обвиняемый может скрыться от следствия или суда, угрожать свидетелям, продолжить заниматься преступной деятельностью, иным образом воспрепятствовать производству по делу. Конечно же, данное судебное решение обжаловано в апелляционном порядке, и нам остается надеяться, что суд апелляционной инстанции все же обратит внимание на положения уголовно-процессуального законодательства и даст наконец-то оценку факту истечения предельных сроков содержания под стражей. В случае же игнорирования данного довода со стороны суда апелляционной инстанции судебное решение будет обжаловано далее, уже в кассационном порядке.
Из описанной ситуации можно сделать как минимум два вывода, один из которых можно охарактеризовать как положительный. Вывод № 1 (положительный) – практика рассмотрения судами самостоятельных ходатайств защитников об изменении в отношении обвиняемых меры пресечения существует, и автор публикации с удовольствием поделится с коллегами образцом заявленного ходатайства (естественно, без раскрытия данных обвиняемого и иных обстоятельств уголовного дела). Вывод № 2 (отрицательный) – московские суды, к сожалению, в большинстве случаев игнорируют самые вопиющие случаи нарушений процессуальных прав обвиняемых и идут на поводу у представителей стороны обвинения, покрывая тем самым совершаемые ими незаконные действия.
Остается надеяться, что не все уголовные дела и отношение к ним у судей на территории РФ одинаковы (наша ситуация все же немного отличается с учетом специфики оперативного сопровождения, личности самого обвиняемого, иных обстоятельств, которые не имеют отношения к законности принимаемых решений, но неформально судьями учитываются), и наши коллеги воспользуются описанным опытом, что приведет не только к рассмотрению заявленного самостоятельного ходатайства об изменении меры пресечения, но и к его удовлетворению.
