1 сентября 2004 г. группа боевиков напала на школу № 1 в Беслане и захватила в заложники более тысячи человек. В результате нападения и последующего штурма погибли 334 человека. По мнению заявителей, как бывших заложников, так и родственников убитых и раненых граждан, действиями российских властей были нарушены их права, закрепленные в ст. 2 «Право на жизнь» Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
В своем решении, опубликованном 13 апреля, ЕСПЧ уточнил, что он как орган, осуществляющий надзор за обязательствами в области прав человека в рамках Конвенции, различает политические решения, принимаемые в ходе борьбы с терроризмом, которые остаются по своей природе вне такого контроля, и другие, более оперативные аспекты действия властей, которые имеют непосредственное отношение к защите прав человека.
Так, Европейский Суд подчеркивает, что у российских правоохранительных органов была оперативная информация о готовившемся нападении на объекты социальной инфраструктуры. Также на тот момент действовали внутренние инструкции для МВД России и ФСБ России с указанием повышенной террористической угрозы на Северном Кавказе. Учитывая расположение региона и города, теракт имел высокую степень предсказуемости. Однако усиления режима безопасности не было, что, по мнению Суда, позволило бандформированию беспрепятственно зайти на территорию города и захватить школу. Подчеркивается, что в образовательном учреждении находился лишь один сотрудник полиции, причем без оружия и без средств связи. За этот просчет должностные лица не понесли никакой ответственности. Таким образом, нарушение Конвенции состоит в том, что власти знали о реальной угрозе, но не предприняли необходимых мер по защите граждан.
Также ЕСПЧ указал на нехватку «формализованной ответственности», выразившейся в отсутствии письменного оформления приказов и распоряжений оперативного штаба, развернутого в ходе контртеррористической операции. Во время штурма здания школы российские спецподразделения использовали мощное оружие неизбирательного действия, в том числе пехотные реактивные огнеметы и танки. Учитывая эти соображения, Суд не может принять как обоснованный вывод следствия, что никто из заложников не пострадал от применения подобного оружия. Данные обстоятельства, по мнению Суда, также нарушили указанную статью Конвенции.
Кроме того, ЕСПЧ посчитал, что пробелы в российской законодательной базе привели к отсутствию четких указаний и рекомендаций на случай штурма, в том числе пояснений о применении оружия и боеприпасов, которые несут нежелательные последствия.
Все заявители утверждали, что они не имели доступа к эффективным средствам правовой защиты в отношении нарушения Конвенции. Однако ЕСПЧ посчитал, что нарушения ст. 13 «Право на эффективную защиту» не было. Суд учел, что была собрана доказательная база, один из террористов был приговорен к пожизненному заключению, также были возбуждены два уголовных дела в отношении сотрудников правоохранительных органов в Ингушетии и Северной Осетии. «Информация и доказательства, собранные в ходе такого производства, способствовали установлению фактов и идентификации людей, ответственных за определенные события», – посчитал Суд.
Таким образом, ЕСПЧ признает, что решение о начале штурма школы в данных обстоятельствах было оправданно, однако Россия нарушила ст. 2 Конвенции в названных выше аспектах. В этой связи бывшим заложникам и родственникам убитых граждан были присуждены выплаты в размере от 3 тысяч до 50 тысяч евро.
Стоит отметить, что трое судей ЕСПЧ не согласились с решением большинства, высказав особые мнения по этому делу.
В своем совместном мнении судьи Ханлар Хаджиев и Дмитрий Дедов согласились с тем, что российские власти имели информацию об угрозе теракта и не приняли должных мер по поимке боевиков, однако, по их мнению, ситуация, когда более тысячи заложников захвачены в школе, не может полностью контролироваться властями. «Должностные лица, отвечавшие за операцию, находились под огромным эмоциональным и психологическим прессингом», – отмечается в особом мнении. Вывод Суда, что операция была плохо спланирована, носит общий характер. Захватившие здание террористы также имели на вооружении мощное оружие неизбирательного действия. «В свете этих соображений мы предпочли бы не изучать вопрос о работе оперативного штаба, потому что ситуация была крайне сложной, и четкий вывод о нарушении или отсутствии нарушения сделать практически невозможно», – пояснили они.
Также они указали на то, что ЕСПЧ не может заменить собой внутренние органы государства в установлении факта гибели заложников тринадцатилетней давности. Вопрос использования широкого спектра оружия, которое может нанести вред и террористам, и заложникам, является теоретическим и должен быть рассмотрен на основании материалов дела. Непонятно, каким образом спецслужбы могли узнать о том, есть ли заложники в помещениях, по которым наносились удары. Кроме того, отчеты выездных проверок и видеоматериалы показали, что погибших заложников в местах, где по террористам применялось тяжелое вооружение, не было.
«Если Cуд считает, что данная ситуация была исключительной, сложной и динамичной, то он должен признать, что руководитель оперативного штаба осуществлял контроль за работой эффективно: тяжелое вооружение было применено для решения различных задач (например, танк Т-72 был использован для того, чтобы пробить отверстия в стенах). Сама операция была разделена на эвакуацию заложников и штурм здания, а применение неизбирательного оружия осуществлялось только во время финальной стадии спецоперации», – указали Ханлар Хаджиев и Дмитрий Дедов.
Еще одно особое мнение представил судья Пауло Пинто де Альбукерке, который выразил категорическое несогласие с тем, что Суд не нашел нарушений ст. 13 Конвенции. По его мнению, имеются существенные недостатки в проведенном уголовном расследовании. Он указал, что арест террориста не связан с проверкой деятельности сотрудников силовых ведомств и, следовательно, не связан с данным пунктом Конвенции. Кроме того, Суд не учел, пояснил судья, что возбужденные уголовные дела против двух полицейских были прекращены. «Удивительно, что амнистия может положить конец уголовному расследованию за преступления, совершенные сотрудниками правоохранительных органов в ходе антитеррористической акции, в результате которой погибли более 300 человек», – заявил он.
По данным СМИ, Министерство юстиции РФ не согласно с принятым Европейским Судом решением и в течение трех месяцев подготовит документы для его обжалования, однако официального заявления ведомства по этому поводу пока не было. Редакция «АГ» обратилась за комментарием в министерство, его представитель обещал предоставить ответ в течение сегодняшнего дня.
