Индивидуальный предприниматель был осужден по ч. 2 ст. 199 УК РФ за уклонение от уплаты налогов с организации в особо крупном размере путем включения в налоговую декларацию организации заведомо ложных сведений. В общей сложности долг бизнесмена перед бюджетом составил 275,6 млн руб., что сделало его крупнейшим должником среди ИП.
Суды удовлетворили иски Федеральной налоговой службы к предпринимателю о возмещении ущерба, причиненного его действиями государству, указав, что он подлежит возмещению в порядке ст. 1064 ГК РФ. Кроме того, в январе 2017 г. суд принял заявление ФНС о признании должника банкротом, позднее в его отношении были приняты обеспечительные меры в виде запрета на совершение сделок, направленных на отчуждение его имущества и распоряжение им.
После этого должник обратился в Конституционный Суд с жалобой на неконституционность ст. 1064 ГК РФ в части допустимости взыскания с лиц, привлеченных к уголовной ответственности по ст. 199 УК РФ, ущерба, причиненного бюджетной системе, при отсутствии установленного факта получения ими экономической выгоды от уклонения от уплаты налогов.
Определением КС РФ в принятии заявления к рассмотрению было отказано со ссылкой на общие правила деликтной ответственности. Суд указал, что положение оспариваемой статьи «направлено на конкретизацию конституционных гарантий защиты прав потерпевших от преступлений и не может рассматриваться как нарушающее конституционные права заявителя, перечисленные в жалобе».
Комментируя обращение предпринимателя в Конституционный Суд, адвокат АП г. Москвы Василий Котлов подчеркнул, что в жалобе заявитель поднял одну из важных проблем – правовой статус денежных средств, изымаемых государством вследствие совершения преступления. «Взыскиваемые суммы порой значительно превышают нанесенный ущерб и не привязаны к реально полученным правонарушителем доходу или экономической выгоде. Более того, такой доход или выгоду не всегда возможно подтвердить документально».
Он добавил: в данном случае не является очевидным, что признанное арбитражным судом обоснованным требование налогового органа к должнику, основанное на вступившем в законную силу приговоре суда, является по своей природе налогом, под которым понимается обязательный, индивидуально безвозмездный платеж, соответствующий ст. 8 НК РФ.
Адвокат АП Республики Башкортостан Рамиль Гизатуллин полагает, что Конституционный Суд принял решение в строгом соответствии с законом, так как в компетенцию Суда не входит проверка доказанности факта получения заявителем экономической выгоды от уклонения от уплаты налогов, что было предметом уголовного разбирательства. Эксперт предположил, что экономическая выгода выражалась в уменьшении налогооблагаемой базы путем включения в налоговую декларацию организации заведомо ложных сведений, что послужило основанием для доначислений со стороны налогового органа.
Адвокат Эдуард Асянов к этому добавил, что предпринимателю следовало говорить об отсутствии установленного факта получения им экономической выгоды от уклонения от уплаты налогов в ходе рассмотрения уголовного дела, а не ссылаться на это в жалобе в КС РФ. При этом он добавил, что хотя совершение преступления не всегда влечет для преступника получение выгоды, это не снимает с него обязанности возместить причиненный вред, если он все же был причинен.
После вынесенного определения КС РФ предприниматель и налоговая служба начали переговоры о мировом соглашении, которое утвердил 18 сентября Арбитражный суд г. Москвы. В подписанном документе значится, что предприниматель ежемесячно равными долями в течение года будет погашать задолженность в сумме 275,6 млн руб. При этом достигнута договоренность, по которой ограничительные меры по Закону о банкротстве в отношении должника применены не будут.
Комментируя подписанное соглашение, старший партнер АБ «Яблоков и партнеры» Ярослав Самородов заметил, что по делам, где суммы долга перед бюджетом гораздо меньше, территориальный орган ФНС обычно даже не обсуждает возможность мировых соглашений. Причины такой практики, по мнению эксперта, в следующем: «Внутренние регламенты ФНС разрешают территориальному органу самостоятельно отказывать в заключении мировых соглашений, но для их заключения обязывают согласовывать их с центральным аппаратом. Эта процедура требует участия нескольких представителей налогового органа разных уровней и съедает немало времени. Потому при неинтересных для бюджета суммах проще не идти на мировое, чем его согласовывать».
Кроме того, Ярослав Самородов отметил, что наличие у должника поручителей делает сделку выгодной для бюджета. «Пожалуй, кроме процедуры банкротства, поручительства и залога, других результативных инструментов нет. Переговоры – не самый удачный вариант потому, что во время их проведения должник может выводить активы», – заключил эксперт.
Адвокат Василий Котлов обратил внимание на то, что из текста следует, что имеется неопределенность относительно условий об обеспечении исполнения мирового соглашения: «Не сказано, привлекаются ли указанные в п. 12 поручители ИП в качестве солидарного или субсидиарного должника, в какой срок подлежит оформлению соответствующий договор поручительства. Это позволяет им оспорить соглашение, тем более что трое из указанных поручителей не являются подписантами соглашения».
А по мнению Эдуарда Асянова, универсального средства, для того чтобы сохранить бизнес должника и в то же время не допустить существенного ущемления прав кредиторов, – нет, так как каждый процесс индивидуален. «Ущемление прав кредитора возникает в основном в результате недобросовестного поведения должника, как то создание несуществующей кредиторской задолженности, сокрытие имущества и т.д. В связи с этим позиция должника должна быть предельно открытой и честной, позиция кредиторов – гибкой, учитывающей положение дел должника», – прокомментировал он и добавил, что, как правило, стороны договариваются и находят выход из любой стадии банкротства, поскольку нынешний Закон о банкротстве позволяет это осуществить.
