30 августа Забайкальский краевой суд изменил решение первой инстанции, которая взыскала за неправильно оказанную медицинскую помощь при родоразрешении 1,4 млн руб. на семью. Апелляция сочла справедливой компенсацией за ребенка-инвалида 4,5 млн руб. Все документы есть у «АГ».
Некачественное оказание медицинской помощи при родах привело к инвалидности ребенка
Татьяна Шемелина в 2004 г. была беременна. Ее беременность протекала нормально, роды должны были начаться 27 декабря. 28 декабря в ГУЗ «Улетовская ЦРБ» женщине провели УЗИ, по результатам которого было вынесено заключение о наличии ретроплацентарной гематомы, представляющей серьезную опасность как для здоровья матери, так и для развития ребенка. Медиками также было диагностировано отслоение плаценты. Татьяна Шемелина обратилась к лечащему врачу – акушеру-гинекологу с просьбой провести ей кесарево сечение, на что получила отказ.
Беременную разместили в отдельную палату, в которой было холодно, а пластиковые окна покрыты слоем льда. Женщина простыла, и ее перевели в теплую палату. 30 декабря у Татьяны Шемелиной поднялось давление, и ее перевели в предродовую палату.
Ребенок родился синим, не кричал. Когда с ним провели реанимационные мероприятия, он захрипел, издал слабый крик. На лбу имелись гематомы, глаз был красным. Вечером Татьяне Шемелиной разрешили увидеть сына. Врач-реаниматолог сообщила, что, если бы ее продержали в родах еще час, шансов выжить у ребенка бы не было. В связи с критическим состоянием ребенка матери разрешили кормить его только на шестой день, а через 10 дней выписали домой. Сын Андрей первые 3 месяца постоянно плакал, в возрасте 5 месяцев ему сделали снимки, которые показали, что при рождении ему сломали ключицу.
В сентябре 2006 г. Андрея Шемелина признали инвалидом, был выставлен диагноз «Резидуальная энцефалопатия. Спастический тетрапарез. Задержка темпов психомоторного развития». В октябре 2006 г. был поставлен диагноз: «Детский церебральный паралич, смешанная форма (атоническая и дисплегическая) с умеренными двигательными нарушениями, задержкой психоречевого развития».
6 ноября 2019 г. Татьяна Шемелина обратилась с заявлением о проведении специалистами отдела по защите прав застрахованных граждан государственной cтраховой медицинской компании «Забайкалмедстрах» вневедомственной экспертизы в связи с жалобами на ненадлежащее оказание медицинских услуг в ГУЗ «Улетовская ЦРБ».
19 февраля 2020 г. «Забайкалмедстрах» в официальном письме сообщил, что по результатам экспертизы выявлены нарушения при оказании медицинской помощи. Согласно акту экспертизы качества медицинской помощи, в период оказания Татьяне Шемелиной медицинской помощи в Улетовской ЦРБ специалистом-экспертом были выявлены нарушения: невыполнение, несвоевременное или ненадлежащее исполнение необходимых пациенту диагностических и (или) лечебных мероприятий, оперативных вмешательств в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, стандартами медицинской помощи и (или) клиническими рекомендациями (протоколами лечения) по вопросам оказания медицинской помощи, создавшее риск возникновения осложнений со стороны здоровья новорожденного. К выводам о наличии нарушений пришли три эксперта. Данные заключения больница не обжаловала.
Моральный вред, нанесенный ее семье, истица оценила в 7 млн рублей
Татьяна Шемелина подала иск в Центральный районный суд г. Читы о компенсации морального вреда за ненадлежащее оказание медицинской помощи к ГУЗ «Улетовская ЦРБ» и Департаменту государственного имущества и земельных отношений Забайкальского края. Женщина отметила, что на протяжении 5 лет два раза в год была вынуждена отвозить сына на серьезное реабилитационное лечение в Иркутск. Он систематически лечился в санаториях, регулярно проходил реабилитацию. С 2011 г. четыре раза в год в течение 6 лет лечился у московских врачей в ЗАО «Институт медицинских технологий».
На сегодняшний день в свои 15 лет Андрей ходит на согнутых коленях, в привычке осталось ползание. Мальчик находится под наблюдением у психиатра с диагнозом: «Органическое непсихотическое расстройство с умеренно выраженным интеллектуальным снижением, обусловленное ДЦП». Разговаривает плохо, в развитии речи отстает по причине частичной атрофии лобных долей. Занимается в школе индивидуально по специальной программе в целях социализации. Отдельно с мальчиком работают логопеды, дефектологи, психологи. Читать и писать он не умеет. Андрею Шемелину требуется постоянная помощь при передвижении на улице и в школе, так как самостоятельно он не ориентируется. В быту он не может себя обслуживать полноценно. Фактически самостоятельно жить он не способен, указывается в иске.
Татьяна Шемелина отметила, что согласно методическим рекомендациям «Возмещение вреда (ущерба) застрахованным в случае оказания некачественной медицинской помощи в рамках Программы обязательного медицинского страхования», утвержденным Федеральным фондом обязательного медицинского страхования 27 апреля 1998 г., к видам нарушений при оказании медицинской помощи застрахованным лицам отнесено в том числе оказание застрахованному лицу медицинской помощи ненадлежащего качества по п. 3.2.3 «Ненадлежащее выполнение необходимых пациенту диагностических и (или) лечебных мероприятий, создавшее риск возникновения осложнений со стороны здоровья новорожденного» – именно эти нарушения были выявлены и установлены страховой компанией.
Она указала, что права потребителя независимо от сферы деятельности регулируются Законом о защите прав потребителей. Человек, которому оказывается медицинская помощь или который обратился за оказанием медицинской помощи, в том числе по программам обязательного и добровольного медицинского страхования, приобретает статус не только пациента, но и потребителя в рамках Закона о ЗПП (Постановление Пленума Верховного Суда от 28 июня 2012 г. № 17 «О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей»). Согласно п. 45 Пленума ВС при решении судом вопроса о компенсации потребителю морального вреда достаточным условием для удовлетворения иска является установленный факт нарушения прав потребителя.
Истица сослалась на п. 1 ст. 1095 ГК, ч. 2 ст. 14 Закона о защите прав потребителей и отметила, что право требовать возмещения вреда, причиненного вследствие недостатков товара (работы, услуги), признается за любым потерпевшим независимо от того, состоял он в договорных отношениях с продавцом (исполнителем) или нет.
В соответствии со ст. 98 Основ охраны здоровья граждан в РФ медицинские организации, медицинские работники несут ответственность в соответствии с законодательством РФ за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством России, указывается в иске.
Истица попросила взыскать с больницы 2 млн руб. в счет компенсации морального вреда, причиненного ненадлежащим оказанием медицинской помощи, для себя и 3 млн руб. в пользу сына. При недостаточности имущества больницы она попросила возложить на Департамент государственного имущества и земельных отношений Забайкальского края субсидиарную ответственность.
В уточнении к исковому заявлению истица попросила взыскать с больницы в пользу третьего лица – Александра Шемелина – 2 млн руб. в счет компенсации морального вреда, а также взыскать в пользу истицы судебные расходы на выплату экспертам в сумме 100 тыс. рублей.
По ходатайству истицы в ходе судебного заседания была назначена судебно-медицинская экспертиза, которая также указала на некачественное оказание медицинской помощи.
Суд счел, что 600 тыс. руб. – достаточная компенсация матери за инвалидность ребенка
Центральный районный суд г. Читы посчитал, что материалами дела объективно доказано, что медработники больницы не обеспечили должной степени осмотрительности для благополучного родоразрешения. Суд отметил, что согласно п. 6 ст. 4 Закона об основах охраны здоровья к основным принципам охраны здоровья относятся доступность и качество медицинской помощи. Нарушение установленных в соответствии с законом порядка и стандарта оказания медицинской помощи, проведения диагностики, лечения, выполнения послеоперационных процедур является нарушением требований к качеству медицинской услуги, нарушением прав в сфере охраны здоровья, что может рассматриваться как основание для компенсации потребителю морального вреда и возмещения убытков.
В соответствии с Постановлением Пленума ВС от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.). При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред.
Суд отметил, что Шемелиным причинены нравственные и физические страдания, выразившиеся в переживаниях о невосполнимой утрате здоровья у ребенка. Родители испытывают невыносимые нравственные страдания из-за болезней сына и, как следствие, не могут вести полноценную активную общественную жизнь, вынуждены нести постоянную ответственность за состояние близкого человека, лишились возможности рассчитывать на взросление и самостоятельность своего сына.
Поскольку под здоровьем понимается состояние полного социального, психического и физического благополучия, то, несомненно, при ненадлежащем оказании медицинской помощи, повлекшем рождение больного ребенка, было нарушено психическое благополучие, а также право на здоровье, неимущественное право на родственные связи. Нарушение этих видов права порождает право на компенсацию морального вреда, отметил суд.
Первая инстанция также обратила внимание, что 15 августа 2020 г. Татьяна Шемелина обратилась в ООО «Независимая организация психологов и психиатров» с просьбой проведения экспериментально-психологического исследования личности. В заключении указывается, что у Татьяны Шемелиной присутствуют умеренно выраженные депрессивные знаки, такие как подавленность, беспокойство, чувство вины, неудовлетворенность жизнью, тревожность, снижение настроения, обусловленность обстоятельствами, интересы сужены рамками текущей проблемной ситуации. 7 сентября психиатр поставил диагноз «Неврастения». До рождения сына истица данными симптомами и другими заболеваниями не страдала.
Суд взыскал в пользу Татьяны Шемелиной 600 тыс. руб., в пользу Андрея Шемелина 700 тыс. руб., в пользу Александра Шемелина 100 тыс. руб. компенсации морального вреда. Также суд взыскал судебные расходы в размере 100 тыс. ру.
Апелляция сочла норму заниженной
Согласно апелляционному определению, прокурор Центрального района г. Читы попросил увеличить размер взысканной компенсации морального вреда с учетом требований разумности и справедливости. По его мнению, суд не в полной мере учел характер и степень физических и нравственных страданий. Согласно материалам дела, между действиями ответчика и причиненным вредом здоровью Андрею Шемелина усматривается прямая причинно-следственная связь. Не мотивировано значительное снижение суммы взыскания в пользу Александра Шемелина относительно суммы, взысканной в пользу его экс-супруги, указал прокурор.
Истица в апелляционной жалобе указала, что первая инстанция не учла непоправимый вред здоровью, пожизненное лечение и реабилитацию ребенка, профессиональную несостоятельность акушерки и тяжелое поражение мозга, которое возникло из-за неправильного родоразрешения. Суд снизил размер компенсации морального вреда Александру Шемелину, хотя он осуществляет равную заботу о сыне, всегда оказывает семье посильную материальную помощь, несмотря на развод, забирает ребенка к себе, проводит с сыном каждые выходные и праздники, организует поездки на лечение. Мальчик-подросток внешне физически развит правильно, высокого роста, умеренного телосложения, поэтому требуется мужская сила для его перемещения фактически на руках из дома на улицу, в больницу, в санатории.
В отношении Татьяны Шемелиной суд не учел продолжительность физических страданий, приобретение новых заболеваний, потерю работы и доходов. Суд первой инстанции ограничился перечислением общих выводов заключения, без учета, что глубокие нарушения психологического состояния здоровья в виде неврастении, депрессии и бессонницы у истицы были зафиксированы спустя годы после травмирующего события. На протяжении 16 лет истица не смогла вернуться к полноценной жизни.
Суд не учел пояснения истицы, что больной ребенок будет находиться на ее иждивении пожизненно, а после смерти родителей его ждет неизбежная участь помещения в специализированное учреждение, что причиняет матери глубокие нравственные переживания, указывается в жалобе.
Отмечалось, что юридически значимым и подлежащим установлению с учетом положений Закона об основах охраны здоровья граждан, ст. 151, 1064, 1068 ГК и иных норм права, подлежащих применению к спорным отношениям, являлось определение степени нравственных и физических страданий истцов с учетом фактических обстоятельств причинения им морального вреда и других конкретных обстоятельств, свидетельствующих о тяжести перенесенных ими переживаний в результате ненадлежащего оказания медицинской помощи. От выяснения конкретных обстоятельств причинения истцам вреда здоровью и наступивших негативных последствий зависело правильное разрешение спора, однако суд первой инстанции эти юридически значимые обстоятельства не учел. Она попросила изменить решение суда, повысив сумму компенсации морального вреда.
Рассмотрев жалобы, Забайкальский краевой суд посчитал, что первая инстанция в достаточной мере не учла все заслуживающие внимания конкретные обстоятельства по делу. По мнению апелляции, суд не в полной мере учел индивидуальные особенности личности истцов, их психологическое состояние, семейную, психологическую связь.
Апелляция приняла во внимание, что в результате дефектов оказания медицинской помощи здоровью Андрея Шемелина причинен непоправимый вред, его заболевания являются неизлечимыми и в течение 16 лет положительного эффекта от регулярного лечения у него не наступило и не наступит никогда.
Также судебная коллегия полагает, что первая инстанция не в полной мере учла страдания Александра Шемелина в связи с заболеванием сына, которое стало для него испытанием, как и для матери. Суд не учел и тяжелую степень моральных страданий Татьяны Шемелиной, ее депрессивное психологическое состояние: женщина на протяжении 16 лет испытывала и продолжает испытывать физические и нравственные страдания, видя, как ее сын, достигнув возраста 16 лет, имеет развитие 5-6-летнего ребенка.
Компенсация морального вреда по смыслу ст. 151, 1101 ГК не должна носить формальный характер, и ее целью является реальная компенсация причиненных страданий, напомнил краевой суд. Ссылку в апелляционной жалобе ответчика в обоснование снижения компенсации морального вреда на то, что больница находится в глубинке, что на момент произошедших событий существовал дефицит кадров, было изношенное и устаревшее оборудование из-за недостатка финансирования, вина врачей, которые работали в то время в больнице, не установлена и не доказана, отсутствует возможность привлечения к ответственности бывших сотрудников больницы в связи с истечением сроков давности, судебная коллегия во внимание не приняла. Апелляция заметила, что указанные доводы не освобождают ответчика от обязанности возместить истцам моральный вред, причиненный в результате дефектов оказания медицинской помощи его работниками.
Доводы ответчика о том, что взыскание значительной суммы компенсации морального вреда с ГУЗ «Улетовская ЦРБ» приведет к фактическому их изъятию из средств страховой организации, что негативно отразится на качестве медицинских услуг пациентам, а также то, что больница является единственным лечебным учреждением в Улетовском районе Забайкальского края, имеет кредиторскую задолженность, в связи с чем решение ставит ответчика в трудное материальное положение, суд не принял. Он заметил, что в рассматриваемом случае статус лечебного учреждения не подлежит учету, поскольку то обстоятельство, что больница является бюджетным учреждением, само по себе не может являться законным основанием для снижения взыскиваемой компенсации морального вреда.
Таким образом, апелляция вынесла решение о взыскании в пользу Татьяны Шемелиной 1,5 млн руб., в пользу Андрея Шемелина 2 млн руб., в пользу Алексея Шемелина 1 млн руб., оставив в остальной части решение первой инстанции без изменения.
Суд апелляционной инстанции впервые значительно увеличил размер исковых требований
Партнер правозащитной организации «Зона права» Анастасия Коптеева, представляющая интересы Татьяны Шемелиной, отметила, что, хотя исковые требования удовлетворены частично, решение суда истцы обжаловать не будут, поскольку они не находят душевных ресурсов продолжать судебные разбирательства. «За мою многолетнюю судебную практику по медицинским делам суд апелляционной инстанции впервые значительно увеличил размер исковых требований», – указала она.
Анастасия Коптеева рассказала, что еще на стадии рассмотрения дела в суде первой инстанции истица предоставила письменное доказательство – психологическое исследование индивидуально-психологических характеристик эмоционального состояния. «Истица намеренно обратилась в организацию с просьбой проведения ей экспериментально-психологического исследования личности для определения глубины и стойкости моральных переживаний. Мы понимали, что фактически могли вообще ограничиться указанием, что родительские чувства не подлежат доказыванию, но пошли иным путем, чтобы в деталях подтвердить суду, насколько сильными и глубокими являются страдания матери, которая 16 лет растит и воспитывает сына-инвалида. В ходе исследования истице проводили различные тесты для оценки уровня тревожности, стресса, депрессии, бессонницы и так далее. Суд первой инстанции не учел, что данные выводы дают точную характеристику внутренней дисгармонии истицы, научными тестами подтверждено приобретение истицей бессонницы средней тяжести, невротического синдрома и депрессивного эпизода, которые требуют медикаментозного лечения. Суд апелляционной инстанции с нашими аргументами согласился», – указала юрист.
Анастасия Коптеева заметила, что определение Забайкальского краевого суда о взыскании в пользу семьи Шемелиных 4,5 млн руб. – большая редкость, тем более что эта сумма компенсации будет взыскана с госучреждения, а не коммерческой клиники. Зачастую, добавила она, суды учитывают статус учреждения и финансовые возможности.
«Очевидно, что национальные суды стали больше обращать внимание и детальнее исследовать доводы относительно глубины и стойкости моральных страданий истцов, поэтому надо искать новые способы доказательств душевных травм. В практике Забайкальского краевого суда это далеко не первое отмененное решение судов первой инстанции по причине заниженной суммы компенсации морального вреда по медицинским делам за последние три года. Апелляция в Забайкалье эффективно работает и регулярно принимает прогрессивные судебные акты. Полагаю, что не за горами то время, когда взыскание миллионных сумм компенсаций по врачебным делам станет прочной широкой практикой по всей стране», – убеждена Анастасия Коптеева.
В практике все еще встречается занижение взыскиваемых сумм
Адвокат АК «Гражданские компенсации» Ирина Фаст отметила: сложно давать юридическую, а не моральную оценку цифрам, взысканным судом первой инстанции, – 100–150 тыс. руб. за инвалидность ребенка при полной вине врачей. «Это не компенсация морального вреда, а моральное унижение несчастных родителей судом. Решение – еще один факт, подтверждающий всю глубину проблемы с размерами компенсаций в российских судах за самое ценное – жизнь и здоровье. Изменить эту ситуацию сможет только введение цифровых ориентиров, закрепленных на законодательном уровне», – посчитала она.
Ирина Фаст выразила восхищение формулировками и ведением дела представителем истца: «На мой взгляд, обоснование глубины страданий проведено очень полно и качественно: психологическая экспертиза, ее анализ, дополнительные справки. Несмотря на все это, суд взыскал мизерную сумму. Это говорит о том, что практически ничего от качества юридической работы представителя в суде не зависит: можно сделать все и намного больше, а в результате получить от суда такие мизерные взыскания. Эта тенденция наблюдается не только в данной категории дел».
В то же время Ирина Фаст отметила, что последние два года Верховный Суд занимается темой размеров взысканных компенсаций, и очень много решений отменяется на уровне ВС, готовится постановление Пленума ВС по этой теме. «Остается надеяться, что формулировки постановления будут однозначными и в корне изменят ситуацию с низкими оценками судом человеческих страданий и горя», – резюмировала адвокат.
Главный научный сотрудник отдела гражданского законодательства и процесса Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ Александр Эрделевский заметил, что, поскольку определение размера компенсации морального вреда предполагает учет требований разумности и справедливости, а эти представления у разных судебных составов могут различаться, в судебной практике, к сожалению, нередко можно встретить существенные расхождения в присуждаемых суммах компенсации.
По его мнению, в данном деле суммы компенсации морального вреда, присужденные апелляционной инстанцией родителям ребенка, более полно соответствуют требованиям разумности и справедливости. «Что касается суммы, присужденной ребенку, то здесь вызывает сомнение не ее размер, а квалификация этой суммы в качестве компенсации морального вреда. Дело в том, что назначение денежной компенсации морального вреда состоит в принесении потерпевшему положительных эмоций, связанных с получением денег. Такие эмоции могут возникнуть лишь при наличии у потерпевшего способности осознавать значение денег как имущественного блага. В данном же случае ребенок, чей интеллектуальный уровень соответствует уровню развития 5-летнего ребенка, такой способностью вряд ли обладает», – указал он.
Александр Эрделевский полагает, что в пользу ребенка могли быть взысканы убытки в виде расходов, связанных с повреждением его здоровья (п. 2 ст. 15, п. 1 ст. 1085 ГК). При определении суммы таких расходов возможно применение положений п. 5 ст. 393 ГК, включающих в себя, как и в случае компенсации морального вреда, учет требований справедливости и соразмерности.
