Конституционный Суд РФ вынес Постановление от 13 февраля № 8-П по делу о проверке конституционности п. 1 и 2 ст. 5 Закона о муниципальной службе в РФ в связи с жалобой гражданки Малышевой.
Прочерк в пункте о наличии судимости как повод для увольнения с муниципальной службы
В июне 2017 г. Наталия Егорова (после вступления в брак в августе 2018 г. изменившая фамилию на Малышева) обратилась в администрацию Цивильского района Чувашской Республики с заявлением о приеме на должность начальника отдела строительства и ЖКХ управления экономики. Согласно требованию ч. 3 ст. 16 Закона о муниципальной службе РФ ею также была представлена заполненная и подписанная анкета, в которой в пункте о наличии судимости соискательница поставила прочерк.
Решением конкурсной комиссии Егорова была признана победителем конкурса на замещение вакантной должности и с 26 июня 2017 г. приступила к работе, а спустя 5 месяцев назначена на должность первого зам. главы администрации – начальника управления экономики, строительства и ЖКХ.
В январе 2018 г. в ходе прокурорской проверки, проведенной на основании получения анонимного сообщения, было установлено, что при поступлении на муниципальную службу Наталия Егорова не представила сведения о судимости, в то время как приговором мирового судьи от 11 ноября 2015 г. она была признана виновной в совершении преступления по ч. 1 ст. 116 УК РФ с назначением наказания в виде штрафа в 8000 руб. Несмотря на то что в сентябре 2016 г. судимость с нее была снята до истечения срока погашения, в адрес районной администрации было внесено представление об устранении нарушений законодательства о муниципальной службе и противодействии коррупции, допущенных при приеме женщины на муниципальную службу.
В феврале того же года распоряжением администрации района Наталия Егорова была освобождена от должности, а трудовой договор с ней расторгнут на основании п. 3 ч. 1 ст. 19 Закона о муниципальной службе (в связи с несоблюдением ограничений и запретов, связанных с муниципальной службой). Предшествовавшая увольнению служебная проверка показала, что, поставив прочерк в анкете, заполненной при поступлении на службу, соискательница тем самым не указала на наличие судимости – то есть фактически предоставила заведомо недостоверные сведения.
Наталия Егорова обратилась в суд с иском к районной администрации о выдаче копий документов, связанных с работой, признании распоряжения об увольнении незаконным и восстановлении в должности, а также взыскании зарплаты за время вынужденного прогула и компенсации морального вреда. Суды двух инстанций в удовлетворении иска отказали. При этом они критически отнеслись к доводам истицы об отсутствии умысла представить заведомо недостоверные сведения при поступлении на муниципальную службу – так, истица поясняла, что первоначально указала в анкете сведения о судимости, но, после того как глава администрации разъяснил, что она вправе не заполнять данный пункт по причине указания в самом тексте анкеты на необходимость его заполнения только при поступлении на государственную гражданскую службу, переписала анкету.
Также суды признали не имеющим правового значения тот факт, что на момент поступления на муниципальную службу и заполнения анкеты судимость с истицы была снята, а деяние, за которое она была осуждена, – декриминализовано. По мнению судов, основанием для расторжения трудового договора с муниципальным служащим по инициативе представителя нанимателя служит сам факт представления гражданином при поступлении на муниципальную службу заведомо недостоверных или неполных сведений – независимо от того, могли ли они повлиять на возможность принятия на муниципальную службу или стать основанием для отказа в заключении трудового договора.
Отказывая в передаче кассационной жалобы на рассмотрение Верховным Судом Республики Марий Эл, судья республиканского ВС со ссылкой на п. 2 ст. 5 Закона о муниципальной службе указал, что лицо, претендующее на замещение должности муниципального служащего, обязано сообщать о себе достоверные сведения, в том числе касающиеся судимости. В передаче кассационной жалобы на рассмотрение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ также было отказано.
Доводы жалобы в КС
В жалобе в Конституционный Суд заявительница подчеркнула, что п. 1 и 2 ст. 5 Закона о муниципальной службе не соответствуют Конституции РФ, поскольку обязывают гражданина, поступающего на муниципальную службу, сообщать о наличии судимости независимо от срока, истекшего с момента вынесения обвинительного приговора, а также вступления в силу нового уголовного закона, устраняющего преступность совершенного гражданином деяния, – притом что соответствующий пункт анкеты, обязательной для поступающего на муниципальную службу, подлежит заполнению только при поступлении на госслужбу.
В обоснование своих доводов она привела позицию Департамента государственной политики в сфере государственной и муниципальной службы, противодействия коррупции Минтруда РФ, выраженную в письме от 21августа 2018 г. № 18-0/10/ООГ-1216, из которого следует, что гражданин, поступающий на муниципальную службу, не обязан заполнять пункт анкеты о наличии судимости: ему может быть лишь рекомендовано представить такую информацию, в то время как неуказание в анкете данных о том, что такой гражданин был судим, само по себе не может рассматриваться как представление работодателю заведомо ложных сведений при заключении трудового договора (контракта) и служить основанием для отказа в поступлении на муниципальную службу.
Аналогичный подход к решению вопроса о предоставлении лицом, поступающим на муниципальную службу, сведений о судимости применен, как указала заявительница, судебной коллегией по гражданским делам Ульяновского областного суда в апелляционном определении от 7 мая 2013 г. № 33-1321/2013.
КС указал, что единство ограничений и обязательств для государственных и муниципальных служащих не предполагает полного тождества
Рассмотрев материалы жалобы, КС указал, что, поскольку п. 1 оспариваемой нормы в данном деле непосредственно не применялся, производство по делу в этой части подлежит прекращению.
Касательно п. 2 ст. 5 Закона о муниципальной службе Конституционный Суд со ссылкой на свои ранее высказанные правовые позиции отметил, что специфика публичной службы предопределяет особый правовой статус государственных (муниципальных) служащих, включающий их права, а также ограничения и запреты, наличие которых компенсируется в том числе предоставляемыми гарантиями и преимуществами. В силу этого введение особых правил поступления и прохождения государственной (муниципальной) службы и требований к избравшим ее лицам само по себе не может рассматриваться как нарушение прав, закрепленных Конституцией (постановления от 30 июня 2011 г. № 14-П, от 21 марта 2013 г. № 6-П, от 21 марта 2014 г. № 7-П, от 30 октября 2014 г. № 26-П, от 8 декабря 2015 г. № 31-П, от 29 ноября 2016 г. № 26-П; определения от 1 декабря 1999 г. № 219-О, от 3 октября 2002 г. № 233-О и др.).
Вместе с тем, добавил КС, устанавливая такие ограничения и запреты и определяя правовые последствия их несоблюдения лицами, поступающими на соответствующую службу, а также государственными и муниципальными служащими, федеральный законодатель должен следовать и предписаниям ч. 2 ст. 54 Конституции, согласно которой юридическая ответственность может наступать только за деяния, которые законом, действующим на момент их совершения, признаются правонарушениями.
Данное требование, указал Суд, распространяется не только на отношения, связанные с установлением составов различных правонарушений и привлечением к ответственности за их совершение, но и на предполагающие наступление для таких граждан любых неблагоприятных правовых последствий, имеющих публично-правовую природу. Так, для муниципальных служащих указанные последствия могут наступать лишь в случае нарушения законодательных предписаний, адресованных непосредственно им.
Также КС отметил, что, утверждая единую форму анкеты, представляемой при поступлении как на государственную гражданскую службу, так и на муниципальную, Правительство РФ руководствовалось принципом взаимосвязи данных видов службы, а при определении объема сведений, требуемых при заполнении анкеты, оно исходило из обстоятельств, исключающих возможность поступления на службу и ее прохождения. В частности, поступлению на госслужбу (равно как и ее прохождению) препятствует наличие у гражданина неснятой или непогашенной судимости. Исходя из этого, в пункт анкеты и был включен соответствующий вопрос.
Вместе с тем, отмечается в постановлении, в отношении граждан, поступающих на муниципальную службу, а также муниципальных служащих аналогичное ограничение Законом о муниципальной службе не предусмотрено.
На этом основании, а также учитывая, что установленное оспариваемой нормой единство ограничений и обязательств при прохождении муниципальной и государственной службы не предполагает их полного тождества, а значит – автоматического распространения на муниципальных служащих такого связанного с госслужбой ограничения, как наличие неснятой или непогашенной судимости, – сведения о ее наличии либо отсутствии у лица, поступающего на муниципальную службу, не могут повлиять на оценку соответствия его квалификационным требованиям, предусмотренным законом для замещения должностей муниципальной службы, а равно не являются безусловно необходимыми для выявления обстоятельств, препятствующих принятию на муниципальную службу.
В связи с этим, указал КС, в анкете прямо предусмотрено, что пункт о наличии судимости заполняется только при поступлении на госслужбу. «Поскольку установление для государственных гражданских и муниципальных служащих различных ограничений, являющихся элементами правового статуса указанных лиц, само по себе не выходит за пределы дискреции федерального законодателя, приведенное правовое регулирование не может рассматриваться как не согласующееся с конституционными предписаниями и основанным на них принципом взаимосвязи государственной гражданской и муниципальной службы», – подчеркивается в постановлении.
Вместе с тем, добавил Конституционный Суд, непредставление гражданином при поступлении на муниципальную службу сведений, обязанность представления которых прямо не установлена Законом, не должно повлечь, в том числе после поступления на муниципальную службу, соответствующие правовые последствия, что в полной мере относится к ситуации, когда лицо, поступающее на муниципальную службу, не указало в анкете сведения о судимости.
Правоприменительные решения, вынесенные в отношении заявительницы, КС признал подлежащими пересмотру.
Эксперты прокомментировали выводы КС
По мнению адвоката АП Архангельской области Владимира Цвиля, данное постановление можно отнести к разряду «рабочих», то есть решающих конкретный вопрос, связанный с дефектом правоприменительной практики.
Вместе с тем эксперт обратил внимание на следующие моменты. «Во-первых, процессуальные, – пояснил он в комментарии «АГ». – Так, в отличие от большинства иных постановлений, здесь подробно изложена позиция заявительницы. Это должно приветствоваться, так как зачастую позицию заявителя КС описывает абстрактно. Кроме того, сделан особый акцент на такое условие приемлемости жалобы, как невозможность восстановления конституционных прав и свобод заявителя иначе, чем посредством конституционного правосудия. При этом Суд сконцентрировал внимание на том, что заявительницей исчерпаны все средства судебной защиты в судах общей юрисдикции (пройдены все инстанции). В этом видится развивающаяся тенденция: КС приветствует призыв потенциала конституционного правосудия, когда исчерпаны все ординарные способы судебной защиты. Целесообразность соответствующих законодательных изменений также выразил председатель КС Валерий Зорькин 12 декабря 2019 г. на встрече Президента РФ Владимира Путина с судьями КС».
Во-вторых, добавил Владимир Цвиль, важным представляется вывод о том, что конституционный принцип недопустимости юридической ответственности только за деяние, которое в момент его совершения не признавалось правонарушением (ч. 2 ст. 54 Конституции), распространяется не только на правонарушения в узком смысле, но и на отношения, предполагающие наступление любых неблагоприятных правовых последствий, имеющих публично-правовую природу. Данная правовая позиция, считает адвокат, обогащает судебную доктрину и раскрывает потенциал конституционных принципов.
«Кроме того, КС указал, что единство ограничений и обязательств, налагаемых на государственных гражданских и муниципальных служащих, не предполагает их полного тождества и допускает дифференциацию соответствующего правового регулирования. В частности, констатировал КС, такая дифференциация действует в отношении объема предоставляемой при поступлении на службу информации (анкетных данных). Однако этот вывод следует не столько из конституционных положений, сколько из действующего законодательства, а потому не предопределяет однозначных вариантов развития», – заметил Владимир Цвиль.
При этом он добавил, что вопрос о степени тождественности условий, налагаемых на государственных и муниципальных служащих, остается открытым, и только законодатель должен определять вектор направления соответствующей политики. «Думается, что в свете принципа единства публичной власти регулирование вопросов государственной гражданской и муниципальной службы также должно сближаться, поскольку не обнаруживается какой-либо ценности и целесообразности различного подхода в регулировании данных правоотношений», – резюмировал он.
«Если рассматривать позицию Конституционного Суда РФ с точки зрения конституционного и муниципального права, она изложена в постановлении ясно и конкретно», – отметил профессор кафедры публичного права Государственного университета управления, д.ю.н. Владимир Таболин. По его мнению, анкетные отличия не должны являться основанием ущемления прав граждан. «Иначе мы очень скоро вернемся к временам, когда анкета была важнее человека и легко ломала его судьбу», – добавил эксперт.
Главный научный сотрудник Центра исследований проблем территориального управления и самоуправления Московского государственного областного университета, д.ю.н. Александр Чертков поддержал позицию КС о недопустимости распространения на муниципальных служащих обязанности, прямо не предусмотренной законодательством. «Применение к ним аналогии с обязанностями госслужащих на основании единства природы публичной службы видится умозрительным и нарушает как права служащего, так и автономность местного самоуправления», – считает он.
Эксперт добавил, что позиция заявительницы жалобы базируется на верном понимании дифференцированного порядка заполнения единой анкеты при поступлении на муниципальную службу. «Требование закона указывать факт снятой судимости при поступлении на муниципальную службу отсутствует, и глава муниципального образования, со слов заявительницы, был устно осведомлен о судимости. Никаких оснований увольнять муниципального служащего с должности постфактум в связи с обращением прокуратуры не было», – считает Александр Чертков.
Он выразил надежду, что в связи с данным постановлением правоприменительная практика будет гуманизироваться, и снятая судимость перестанет быть «клеймом» на человеке, препятствовать его профессиональному развитию: «В России круг должностей, замещению которых препятствует судимость, представляется излишне широким, равно как и круг преступлений, порождающих такие ограничения. Особенно остра проблема неофициальной практики, когда люди подвергаются не основанным на требованиях закона ограничениям при трудоустройстве и в иных аспектах профессиональной деятельности в связи с фактом снятой судимости и даже по реабилитирующим обстоятельствам».
По мнению адвоката Октябрьского специализированного филиала Башкирской республиканской коллегии адвокатов Надежды Крыловой, постановление является примером правильного и справедливого понимания сути и различий государственной и муниципальной службы в РФ, исходя из действующих конституционных положений, их духа и смысла. «Так сложилось, что правоприменители в большей степени руководствуются принципом единства публичной природы государственной и муниципальной службы, – пояснила она. – При этом самостоятельность местного самоуправления, закрепленная в положениях ст. 130–133 Конституции, не учитывается. Именно этот отличительный признак местной власти определяет особенности и специфику муниципальной службы и одновременно не предполагает полного тождества государственной и муниципальной службы. В связи с этим ограничения и обязательства, налагаемые на муниципальных служащих, отличаются от ограничений и обязательств, налагаемых на госслужащих».
В связи с этим, полагает эксперт, представляется убедительной правовая позиция КС о невозможности «автоматического распространения на муниципальных служащих такого связанного с государственной гражданской службой ограничения, как наличие у гражданина неснятой или непогашенной судимости» и об «отсутствии у гражданина, поступающего на муниципальную службу, обязанности указывать при заполнении анкеты сведения о наличии или отсутствии у него судимости».
В заключение Надежда Крылова выразила надежду, что правовые позиции КС РФ окажут позитивное влияние на правоприменительную практику, в том числе на недопущение фактов «применения в отношении муниципального служащего неблагоприятных правовых последствий при отсутствии нарушения прямых правовых предписаний с его стороны».
