15 октября Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС24-11911 по делу № А40-98732/2023 по спору о взыскании с Управления Росреестра по Москве убытков и процентов по ст. 395 ГК, причиненных незаконным отказом в кадастровом учете и регистрации права собственности на здание.
Суды отказали в иске о возмещении убытков и процентов на основании ст. 395 ГК
17 сентября 2021 г. Департамент городского имущества г. Москвы и Б. заключили договор аренды земельного участка для капитального строительства. Согласно договору, участок предоставляется для завершения строительства объекта незавершенного строительства, принадлежавшего Б. на праве собственности. Арендатор обязался завершить строительство (реконструкцию) и ввод в эксплуатацию объектов в течение трех лет с даты присвоения учетного номера договора, а также в течение семи дней с момента оформления в установленном порядке имущественных прав на возведенный объект представить арендодателю необходимые документы для переоформления прав на участок. Расчет арендной платы по договору производился по ставке 31,5% от кадастровой стоимости земельного участка в соответствии с постановлением Правительства Москвы от 25 апреля 2006 г. № 273-ПП.
8 февраля 2022 г. Б. обратилась в Управление Росреестра по Москве с заявлением о постановке здания на государственный кадастровый учет и о регистрации права собственности на здание. 25 февраля Управление приостановило регистрационные действия. 26 апреля того же года Б. повторно обратилась с заявлением, устранив выявленные нарушения и приложив дополнительные документы, однако 25 мая Управление отказало в проведении государственного кадастрового учета и регистрации права собственности на здание.
Тушинский районный суд г. Москвы решением от 18 июля 2022 г. по делу № 2а-421/22 признал отказ в совершении регистрационных действий незаконным и обязал управление провести кадастровый учет и регистрацию права. Во исполнение решения суда 29 августа 2022 г. Управление совершило регистрационные действия в отношении здания.
10 октября 2022 г. ДГИ и Б. заключили соглашение о расторжении договора аренды с 29 августа 2022 г. Кроме того, 6 октября 2022 г. они заключили новый договор аренды земельного участка, размер платы по которому составил 0,1% от кадастровой стоимости участка.
Впоследствии 25 апреля 2023 г. Б. и индивидуальный предприниматель Денис Тамаев заключили договор уступки права требования к Росреестру по возмещению вреда (деликтных убытков), причиненного незаконным отказом в кадастровом учете и регистрации права собственности на здание. Поскольку это требование не было удовлетворено в добровольном порядке, предприниматель обратился в арбитражный суд с иском к Росреестру и Управлению Росреестра по Москве.
Руководствуясь ст. 15, 16, 308, 382, 384, 395, 1069 ГК, ст. 158, 239 БК, суды трех инстанций отказали в удовлетворении иска. Они исходили из невозможности привлечения государственного органа к деликтной ответственности в отсутствие судебного акта. Суды указали, что оплата Б. арендных платежей по договору от 17 сентября 2021 г. осуществлялась в рамках договорных отношений с департаментом в согласованном сторонами размере, являлась обязанностью истца как арендатора и не находилась во взаимосвязи с процедурой государственной регистрации права на недвижимое имущество, принимая во внимание специфику таких правоотношений и их самостоятельное правовое регулирование, что исключает наличие причинной связи внесенных арендных платежей с убытками.
Суды также сослались на невозможность уступки будущего права требования о возмещении вреда и невозможность начисления на сумму возмещения вреда процентов на основании ст. 395 ГК по причине отсутствия обязательственно-правовых отношений между сторонами.
Верховный Суд выявил ошибки нижестоящих инстанций
Денис Тамаев обратился с жалобой в Верховный Суд. Изучив материалы дела, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС отметила, что в п. 12 Постановления Пленума ВС от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» разъяснено, что по делам о возмещении убытков истец обязан доказать, что ответчик является лицом, в результате действий или бездействия которого возник ущерб, а также факты нарушения обязательства или причинения вреда, наличие убытков.
При установлении причинной связи между нарушением обязательства и причиненным вредом необходимо учитывать, в частности, то, к каким последствиям в обычных условиях гражданского оборота могло привести подобное нарушение. Если возникновение убытков, возмещения которых требует кредитор, является обычным последствием допущенного должником нарушения обязательства, то наличие причинной связи между нарушением и доказанными кредитором убытками предполагается. Должник, опровергающий доводы кредитора о наличии причинной связи между своим поведением и возникшими убытками, не лишен возможности представить доказательства существования иной причины возникновения этих убытков (п. 5 Постановления Пленума ВС от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений ГК РФ об ответственности за нарушение обязательств»).
Со ссылкой на ст. 16, п. 1 ст. 1064, ст. 1069 ГК, а также на указанные разъяснения Пленума ВС, Судебная коллегия разъяснила, что вред, причиненный частному лицу действиями публично-правового образования, возмещается за счет казны по общим правилам внедоговорной (деликтной) ответственности, и основанием такой ответственности, связанным с публичным статусом причинителя вреда и характером его деятельности, является ненадлежащая организация осуществления публичных функций, в том числе, ненадлежащее исполнение обязанностей, возложенных законодательством на государственный орган. Гражданско-правовой характер ответственности госоргана за причиненный им вред предопределяет недопустимость уменьшения гарантий потерпевшего лица по сравнению с общими нормами деликтного права. Иное приводило бы к тому, что лицо, являясь, очевидно, более слабой стороной в отношениях с государством, лишалось бы возможности защиты своих имущественных интересов.
Более того, добавил ВС, прямое указание об ответственности регистрирующего органа за ненадлежащее исполнение его обязанностей, в том числе за уклонение от осуществления регистрации прав, содержится в п. 5 ч. 2 ст. 66 Закона о государственной регистрации недвижимости, что также свидетельствует о возможности возмещения вреда, причиненного ненадлежащим исполнением своих публичных обязанностей регистрирующим органом, по общим правилам гражданского законодательства.
Таким образом, в случае ненадлежащего исполнения Росреестром или его территориальными органами полномочий, связанных с выполнением функций регистрирующего органа, в том числе в случае незаконного отказа в государственной регистрации права, причиненный этим вред подлежит возмещению, указал Верховный Суд.
Он разъяснил, что истец, требуя возмещения вреда, обязан представить доказательства, обосновывающие противоправность действий или бездействия Росреестра, и подтвердить возникновение у него неблагоприятных имущественных последствий, вызванных отказом в государственной регистрации или несвоевременным осуществлением регистрации. При этом бремя доказывания обстоятельств, свидетельствующих о надлежащей организации осуществления публичных обязанностей или наличии иной вероятной причины возникновения убытков у истца, лежит на Росреестре.
В рамках внедоговорной ответственности по общему правилу защите подлежит любой законный интерес граждан и юридических лиц. Потерпевшему может быть возмещен вред, причиненный его имущественным правам – обязательственным требованиям и иным правам из договора (определения ВС от 20 сентября 2022 г. № 309-ЭС22-3855; от 2 октября 2023 г. № 305-ЭС23-10752 и др.). Следовательно, пояснил Верховный Суд, потерпевшему лицу должен быть, в том числе, возмещен ущерб, который выражается в применении к нему негативных имущественных последствий в договорных правоотношениях с третьими лицами, например, начисление неустойки и иных штрафных санкций, необходимость возмещения убытков вследствие расторжения договора, увеличение или неуменьшение основного договорного предоставления. Возмещение вреда должно быть направлено на восстановление того положения, которое бы занимала сторона в отсутствие события, повлекшего наступление вреда.
Как отметил ВС, истцом указывалось, что отказ управления в осуществлении кадастрового учета и регистрации права собственности на здание привел к тому, что арендатор вынужден был осуществлять внесение арендных платежей в повышенном размере. Неблагоприятные имущественные последствия, наступившие для Б. в ее договорных отношениях с департаментом, представляют собой разницу между фактически уплаченной арендной платой (31,5% от кадастровой стоимости земельного участка) с момента незаконного отказа Росреестра до устранения нарушения и расторжения первоначального договора, и тем размером арендной платы (0,1% от кадастровой стоимости участка), который она должна была бы платить, если бы регистрация была проведена своевременно.
В соответствии с доводами истца отказ в регистрации права собственности на здание в данном случае является непосредственной причиной возникновения ущерба на стороне арендатора, поскольку в соответствии с положениями договора Б. не вправе была претендовать на снижение размера арендной платы исключительно по причине отсутствия зарегистрированного права собственности. Данные доводы в нарушение ч. 3 ст. 9, ч. 1 ст. 65 и ч. 1 ст. 168 АПК не получили надлежащей оценки в судебных актах, несмотря на то, что они являются юридически значимыми и в соответствии с приведенными положениями могут свидетельствовать о наличии оснований для возмещения за счет казны вреда, причиненного ненадлежащим исполнением Росреестром своих публичных полномочий, указал Верховный Суд.
Суды указали, что право арендатора на снижение величины арендной платы возникало вне зависимости от осуществления регистрации права собственности на здание, для изменения договора достаточно было факта окончания строительства и представления арендодателю разрешения на ввод объекта в эксплуатацию. Суды также посчитали, что Б., являясь индивидуальным предпринимателем, осуществляя предпринимательскую деятельность на свой риск, должна была осознавать возможные негативные последствия, вытекающие из заключаемого договора аренды от 17 сентября 2021 г., связанные с условиями о повышенном размере арендной платы. Более того, Б. добровольно вносила арендную плату по договору независимо от действий регистрирующего органа вплоть до расторжения договора 10 октября 2022 г.
Арбитражный суд г. Москвы решением от 25 апреля 2023 г. по делу № А40-236836/2022 отказал в иске Б. к Департаменту о признании отдельных пунктов договора от 17 сентября 2021 г. недействительными, о возврате излишне уплаченных арендных платежей в размере около 1,8 млн руб., взыскании процентов на основании ст. 395 ГК, исходя из того, что факт использования земельного участка был подтвержден завершением строительства и заключением договора аренды от 6 октября 2022 г. для целей эксплуатации жилого дома, и того, что от Б. заявлений об изменении условий договора от 17 сентября 2021 г. не поступало. С точки зрения судов, ключевое значение для разрешения настоящего спора имеет то, что стороны договора определили условия договора аренды по собственному усмотрению, наличие в договоре формулировки об обязанности арендатора предоставить департаменту подтверждения зарегистрированных имущественных прав на объект не может создавать обязательств для Росреестра. Условия договора, поставленные в зависимость от решения суда или государственного органа, которое будет принято в будущем, ничтожны. Верховный Суд не согласился с данными аргументами.
ВС напомнил, что в соответствии с п. 4 ст. 421 ГК условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или иными правовыми актами. При толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.
Со ссылкой на п. 43 Постановления Пленума ВС от 25 декабря 2018 г. № 49 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора» Экономколлегия разъяснила, что значение условия договора устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом. Условия договора толкуются и рассматриваются судом в их системной связи и с учетом того, что они являются согласованными частями одного договора. По смыслу положений ч. 12 ст. 70 Закона о государственной регистрации недвижимости, п. 1.1 ч. 17 ст. 51 и ч. 15 ст. 55 ГрК для завершения строительства индивидуального жилого дома не требуются разрешение на строительство и разрешение на ввод в эксплуатацию.
Из совокупных положений заключенного договора аренды земельного участка следует, что он подлежал прекращению с того момента, когда арендатор представит арендодателю все необходимые документы, свидетельствующие о завершении строительства объекта. Таким образом, принимая во внимание системное толкование положений договора аренды земельного участка, положения градостроительного и земельного законодательства, обязательство арендатора по завершению строительства здания должно считаться исполненным с момента осуществления государственного кадастрового учета и регистрации права собственности на возведенный объект. Следовательно, подчеркнул Верховный Суд, незаконный отказ в осуществлении регистрации права собственности арендатора на построенное здание не позволял ему исполнить свое договорное обязательство и требовать снижения размера арендной платы.
Вопреки позиции судов рисковый характер предпринимательской деятельности сам по себе не предопределяет невозможность привлечения государственного органа к гражданско-правовой ответственности, указал Суд. При заключении сделки, определении ее условий любой разумный участник гражданского оборота вправе рассчитывать на то, что государственная регистрация права собственности будет совершена уполномоченными органами с соблюдением закона, в том числе в установленные законом сроки, и не должен предполагать, что публичные полномочия будут реализованы регистрационным органом ненадлежащим образом (определения ВС от 10 октября 2023 г. № 304-ЭС23-9605; № 305-ЭС23-10752 и др.).
Сопутствующий ведению любой предпринимательской деятельности риск заключается в возможности возникновения негативных для лица последствий вследствие событий или обстоятельств, за которые ни один из участников гражданского оборота не отвечает. Соответственно, пояснил ВС, в качестве актуализации данного риска не может рассматриваться совершение противоправных действий иным субъектом, в том числе государственным органом.
Верховный Суд добавил, что добровольное внесение Б. арендных платежей на условиях аренды земельного участка от 17 сентября 2021 г. и отказ во взыскании излишне уплаченной арендной платы по делу № А40-236836/2022 не являются обстоятельством, освобождающим ответчика от имущественной ответственности в виде возмещения убытков. Завершить строительство дома в соответствии с подп. 10 п. 2 и п. 5 ст. 39.6 Земельного кодека невозможно иначе, как заключив договор аренды земельного участка с целью окончательного возведения незавершенного строительством объекта. Арендатор до даты регистрации права на возведенный жилой дом не мог отказаться от исполнения условий договора по оплате арендных платежей по ставке, предусмотренной постановлением Правительства Москвы от 25 апреля 2006 г. № 273-ПП для цели строительства. Кроме того, основания заявленных требований по делу № А40-236836/2022 и по настоящему спору – различны. Необоснованной является и ссылка судов на п. 3 ст. 308 ГК о недопустимости создания обязательств соглашением для лица, которое в нем не участвует.
Обязательство государства по возмещению причиненного вреда в данном случае возникает не в силу заключения соглашения между арендатором и арендодателем, а вследствие действий самого госоргана, которые образуют состав гражданско-правовой ответственности. Основанием ответственности является не сам по себе договор между Б. и департаментом, а совершение противоправных действий, которые привели к возникновению вреда на стороне потерпевшего, пояснила Судебная коллегия.
ВС счел нерелевантной для настоящего спора ссылку судов на Постановление КС от 23 января 2007 г. № 1-П/2007. Он отметил, что недопустимость установления условия, наступление которого зависит от принятия того или иного решения судом, предопределена особой функцией судов по отправлению правосудия. Росреестр при принятии решения по заявлению заинтересованного лица не разрешает спор о праве, а реализует публично-правовые полномочия, которыми он наделен законодателем для осуществления на территории Российской Федерации государственной регистрации права на недвижимое имущество и сделок с ним. Невозможность оценки в судебном порядке действий Росреестра как органа государственной власти приводила бы к нарушению принципа разделения властей, а невозможность взыскания лицом убытков при подтверждении незаконности таких действий – к ограничению права лица на судебную защиту.
Таким образом, пояснил Верховный Суд, сам по себе факт возникновения вреда вследствие ненаступления договорного условия, которое зависело от действий государственного органа, не может освобождать такой госорган от гражданско-правовой ответственности.
ВС признал вывод судов со ссылкой на п. 6 Постановления Пленума ВС от 21 декабря 2017 г. № 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки» о том, что уступка требования будущего права применяется к обязательствам из договора, а не из деликта, неверным. Он напомнил, что согласно п. 1 ст. 382 ГК право, принадлежащее на основании обязательства кредитору, может быть передано им другому лицу по сделке или может перейти к другому лицу на основании закона. В соответствии с п. 1 ст. 388.1 ГК требование по обязательству, которое возникнет в будущем, в том числе требование по обязательству из договора, который будет заключен в будущем, должно быть определено в соглашении об уступке способом, позволяющим идентифицировать это требование на момент его возникновения или перехода к цессионарию.
Возможность уступки требования не ставится в зависимость от его правовой природы и того, является ли уступаемое требование бесспорным. Допускается, в частности, уступка требования о возмещении убытков, вызванных нарушением обязательства, в том числе, которое может возникнуть в будущем (п. 11 и 13 Постановления Пленума ВС от 21 декабря 2017 г. № 54). Таким образом, пояснил Верховный Суд, предметом договора уступки права требования может являться как требование о возмещении уже причиненного вреда при наличии спора о его возмещении, так и требование, которое может возникнуть в будущем вследствие потенциального причинения вреда. Выводы судов о том, что допустимой является исключительно уступка права требования в отношении уже состоявшегося причинения вреда и только при условии, что обязанность по возмещению вреда подтверждена судебным актом, не основаны на законе.
Верховный Суд напомнил, что в соответствии с п. 3 ст. 158 БК в отношениях, связанных с возмещением вреда, причиненным государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами, выступают публично-правовые образования посредством представления интересов через свои органы, наделенные соответствующими полномочиями. Согласно п. 1 ст. 239 БК иммунитет бюджетов бюджетной системы Российской Федерации представляет собой правовой режим, при котором обращение взыскания на средства бюджетов бюджетной системы РФ, на подлежащие казначейскому сопровождению в соответствии с БК РФ средства участников казначейского сопровождения по общему правилу осуществляется только на основании судебного акта.
Экономколлегия, ссылаясь на п. 1, 2, 14 Постановления Пленума ВС от 28 мая 2019 г. № 13 «О некоторых вопросах применения судами норм Бюджетного кодекса Российской Федерации, связанных с исполнением судебных актов по обращению взыскания на средства бюджетов бюджетной системы Российской Федерации», разъяснила, что принцип иммунитета бюджетов бюджетной системы РФ предполагает особый порядок обращения взыскания на средства бюджетной системы и особый порядок исполнения судебных актов, вынесенных в отношении средств бюджетной системы РФ. При этом из данного принципа не следует вывод о том, что обязательство государства по возмещению причиненного вреда возникает исключительно в случае принятия соответствующего судебного акта. Деликтное обязательство по общему правилу возникает вследствие виновного причинения вреда и регулируется нормами гражданского. Принудительное же исполнение возникшего обязательства в виде взыскания денежных средств с бюджетов бюджетной системы Российской Федерации, в свою очередь, возможно только в порядке и на условиях, предусмотренных Бюджетным кодексом.
Таким образом, пояснил Верховный Суд, вопреки выводам судов из принципа иммунитета бюджетов не следует, что обязательства Росреестра по возмещению вреда возникают только с момента и при условии принятия судебного акта, и невозможность уступки будущего требования о возмещении вреда.
На основании договора от 25 апреля 2023 г. к ИП Денису Тамаеву перешло право требования о возмещении вреда, уже причиненного к моменту уступки, поскольку незаконные действия управления и обусловленные ими неблагоприятные имущественные последствия имели место в 2022 г. Отсутствие судебного решения о возмещении вреда не свидетельствует об отсутствии обязательства по его возмещению, а говорит лишь о том, что механизм его принудительного взыскания еще не был запущен. Поскольку на момент уступки деликтное требование Б. к Росреестру уже существовало, то договор цессии является действительным, а вывод судов о том, что право требования возмещения убытков не перешло к Денису Тамаеву, не может быть признан правомерным, указал ВС.
Он напомнил, что в соответствии с п. 1 ст. 395 ГК в случаях неправомерного удержания денежных средств, уклонения от их возврата, иной просрочки в их уплате подлежат уплате проценты на сумму долга. Размер процентов определяется ключевой ставкой Банка России, действовавшей в соответствующие периоды. Согласно разъяснениям в п. 37 Постановления Пленума ВС № 7, проценты, предусмотренные п. 1 ст. 395 ГК, подлежат уплате независимо от основания возникновения обязательства.
Обязанность причинителя вреда по уплате процентов, предусмотренных ст. 395 ГК, возникает со дня вступления в законную силу решения суда, которым удовлетворено требование потерпевшего о возмещении причиненных убытков, если иной момент не указан в законе, при просрочке их уплаты должником. При этом проценты за пользование чужими денежными средствами не начисляются в течение трехмесячного срока исполнения судебного акта, предусматривающего взыскание средств за счет соответствующей казны, а также за период с момента вступления судебного акта в законную силу и до поступления исполнительного документа в финансовый орган (п. 17 Постановления Пленума ВС от 28 мая 2019 г. № 13). Следовательно, пояснил Верховный Суд, предусмотренный ст. 395 ГК механизм начисления процентов может быть применен при несоблюдении финансовым органом срока исполнения судебного акта о возмещении вреда, причиненного государственным органом, за соответствующие периоды просрочки.
Однако суды, ссылаясь на публичный характер отношений между Б. и Росреестром, сделали вывод об отсутствии у истца как такового права на получение процентов вне зависимости от периода их начисления, что не может быть признано правомерным. ВС указал, что отношения по возмещению вреда отнесены законодателем к сфере регулирования гражданского права и в данном случае речь не идет о применении мер публично-правовой ответственности. Таким образом, Верховный Суд отменил решения трех инстанций, а дело направил на новое рассмотрение в Арбитражный суд г. Москвы.
Эксперты прокомментировали определение ВС
Старший юрист практики банкротства АБ г. Москвы «Инфралекс» Дарья Соломатина отметила, что определение ВС является продолжением тенденции активного применения мер ответственности, в том числе посредством преодоления иммунитета бюджета, к регистрирующим органам за их неправомерные действия или бездействие. Она отметила, что в данном деле в рамках принципа свободы договора стороны обязательственных отношений обусловили изменение его положений наступлением события по результатам действий государственного органа, справедливо рассчитывая на предусмотренные законом процедурные сроки. Таким образом, убытки были понесены стороной хоть и на основании условий сделки, однако явились фактическим результатом затягивания процедуры именно со стороны федеральной службы. Кроме того, незаконность отказа в произведении регистрации была установлена судебным актом.
«Немаловажным в настоящем споре явилось и толкование ВС РФ положений договора в пользу заявителя, а также установление добросовестности его действий в предусмотренных законом пределах. Представляется, что данная позиция наряду с иными, вынесенными не в пользу Росреестра за последнее время (например, Определение ВС РФ № 305-ЭС24-9549 от 17 октября 2024 г.), позволит дисциплинировать должностных лиц службы и пресекать подобные случаи на досудебной стадии взаимодействия», − полагает эксперт.
Адвокат КА Республики Марий Эл «Тезис» Оксана Ухова посчитала определение ВС интересным и многоплановым, поскольку в одном определении Верховный Суд задает ориентиры для целого спектра правовых вопросов. «Здесь и деликтная ответственность публичного субъекта, и возможность уступки права требования, возникшего из деликтных обязательств, и возможность начисления процентов за пользование чужими денежными средствами на сумму возмещения вреда и процедура взыскания суммы убытков с бюджета. Лично для меня особое значение представляет разъяснение высшей судебной инстанции в части защиты частного интереса против интереса публичного. Не секрет, что судебная практика последних лет в значительной части склоняется в сторону защиты государственного бюджета и государственного интереса», − отметила она.
Адвокат обратила внимание, что помимо множества вопросов, которые оказались в поле зрения ВС, здесь есть еще и очевидный размер обсуждаемых убытков, то есть конкретная сумма, которую переплатил арендатор из-за незаконных действий регистратора. «Сама ситуация, заключавшаяся в том, что причиной расходов арендатора по внесению арендных платежей в повышенном размере в периоде после завершения строительства объекта явились действия Росреестра, признанные судом незаконными, – выглядит очевидной, но только не для нижестоящих судов, которые всегда с большой осторожностью рассматривают подобную категорию споров. В сложившейся судебной практике возникновение деликтных отношений и вопрос компенсации убытков в сфере регистрационной деятельности увязываются с нарушениями административных процедур Росреестром и его сотрудниками и, чаще всего, описываются через категорию вины или умысла. Если суд не усматривает виновного или небрежного неисполнения обязанностей со стороны регистратора, то и оснований для компенсации убытков также не усматривает», − заметила она.
Между тем, по мнению Оксаны Уховой, подобный подход кажется несправедливым по отношению к субъектам, обратившимся за государственной услугой, так как они находятся в ситуации, когда не могут своими действиями ни ускорить, ни повлиять на решение регистратора, однако имущественные потери возникают именно у них. «В этой части разъяснение Верховного Суда о том, что вред, причиненный частному лицу действиями публично-правового образования, возмещается за счет казны по общим правилам внедоговорной ответственности и основанием такой ответственности, связанным с публичным статусом причинителя вреда и характером его деятельности, является ненадлежащая организация осуществления публичных функций, в том числе ненадлежащее исполнение обязанностей, возложенных законодательством на государственный орган, а также о том, что недопустимо уменьшать гарантии потерпевшего в споре с публичным субъектом, выглядит весьма четким ориентиром для судебных и государственных органов», − заключила адвокат.
