Адвокат коллегии адвокатов «Лапинский и партнеры» Константин Кузьминых в опубликованной на сайте «АГ» статье «Независимый статус» поднял вопрос неопределенности окончания процессуального статуса подозреваемого у лица, в отношении которого уголовное дело не возбуждалось и не расследуется. Кроме того, он уделил внимание и возможным сложностям участия адвоката в качестве защитника такого лица.
Суть проблемы такова: следователь по уголовному делу, возбужденному по факту совершения преступления, может задержать в порядке ст. 91 УПК РФ лицо, придав ему в соответствии с ч. 1 ст. 46 УПК РФ процессуальный статус подозреваемого, налагающий большое количество ограничений и одновременно наделяющий широким кругом возможностей в контексте защиты своих прав. Однако в дальнейшем подозреваемый может быть освобожден из изолятора временного содержания, в отношении него может быть избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде и надлежащем поведении, но, вопреки требованиям ч. 1 ст. 100 УПК РФ, обвинение ему в течение 10 суток с момента избрания меры пресечения может быть не предъявлено.
На сайте «АГ» состоялось обсуждение, в ходе которого адвокаты пытались ответить на вопросы о том, каким именно процессуальным статусом обладает указанное лицо и каким образом адвокату осуществлять защиту в его отношении.
О предельности срока наделения лица статусом подозреваемого
«Часть 1. ст. 46 УПК РФ предполагает для лиц, в отношении которых уголовное дело не возбуждено и не расследуется, возможность приобрести процессуальный статус подозреваемого только при задержании в порядке ст. 91–92 УПК РФ или в случае применения к ним меры пресечения в соответствии со ст. 100 УПК РФ – т.е. не более чем на 48 часов или на 10 суток соответственно», – напомнил Константин Кузьминых.
Он также указал на Постановление КС РФ № 11-П от 27 июня 2000 г., где дано разъяснение, посвященное фактическому и процедурному статусам подозреваемого по уголовному делу: до оформления протокола задержания лицо, если в отношении него фактически применены меры процессуального принуждения, уже обладает правом на защиту. Но об окончании процессуального статуса подозреваемого КС РФ разъяснений не дал, пояснив лишь, что отсутствие в УПК РФ предельного срока наделения лица статусом подозреваемого само по себе не нарушает его конституционных прав.
«Однако возникновение у лица таких прав полезно при задержании или в начале применения к нему иных принудительных мер, но сохранение этих прав, а значит, и их источника – процессуального статуса подозреваемого, в последующем несет мало позитивного, так как наряду с правами возникает вероятность применения к подозреваемому ограничений», – заметил адвокат. Причем, рассказал он, несмотря на разъяснения КС РФ о том, что меры принуждения к лицу, в отношении которого уголовное дело не возбуждалось, применяться не должны, следователи такие ограничения иной раз применяют, считая, что для задержанного в порядке ст. 91–92 УПК РФ лица, в отношении которого уголовное дело не возбуждалось, процессуальный статус подозреваемого в последующем сохраняется.
Между тем Константин Кузьминых уверен, что в описанных ситуациях по истечении 48-часового и 10-суточного сроков лицо утрачивает процессуальный статус подозреваемого во всех отношениях. «Истечение этих сроков означает прекращение уголовного преследования такого лица по умолчанию», – подчеркнул он.
«При истечении предусмотренного ч. 1 ст. 100 УПК РФ срока для предъявления обвинения лицо, в отношении которого ранее избиралась мера пресечения, как бы прекращает свой статус подозреваемого, поскольку уже не отвечает этому статусу с учетом положений ч. 1 ст. 46 УПК РФ, – согласился старший партнер АБ «ЗКС» Андрей Гривцов. – [Но]… мне ни разу не доводилось сталкиваться с тем, что в отношении данного лица (в том случае, когда обвинение в течение 10 суток предъявлено не было) выносилось постановление о прекращении уголовного преследования и уж тем более разъяснялось право на реабилитацию».
Он также указал, что некоторые следователи считают, что уголовное преследование в таком случае не прекращалось или что статус подозреваемого отпал как бы сам собой, и допрашивают лицо в статусе свидетеля – а это влечет за собой нарушение прав и законных интересов доверителя. «Правильный алгоритм действий следователя в ситуации, когда он по каким-то причинам не предъявил подозреваемому обвинение в течение 10 суток с момента избрания меры пресечения, должен, по моему мнению, заключаться в отмене по истечении 10 суток постановления об избрании меры пресечения, вынесении постановления о прекращении уголовного преследования», – подчеркнул адвокат.
Председатель МКА «Паритет» Ерлан Назаров не согласился с тем, что вопрос четко не урегулирован в законодательстве. По его мнению, предельный срок предусмотрен в ч. 1 ст. 46 УПК РФ: это время задержания или срок, отпущенный законом на предъявление обвинения, по истечении которых лицо вновь становится обладателем свидетельского статуса. Однако он выразил солидарность с Андреем Гривцовым в том, что подозрения с лица могут быть полностью сняты только процессуальным решением следователя. «Итоговый документ, который снимает полностью имевшиеся подозрения с гражданина, – это процессуальное решение либо о прекращении уголовного дела полностью, либо о прекращении уголовного преследования в отношении данного конкретного лица в рамках дела, по которому привлечены к ответственности иные фигуранты», – пояснил он.
Адвокат АП г. Москвы Сергей Поляков также уверенно заявил, что правовой неопределенности в поднятом вопросе нет. По его мнению, неверно ставить факт уголовного преследования в зависимость от срока задержания или применения меры пресечения, потому что само окончание срока не является основанием для прекращения уголовного преследования. «Полагаю, что лицо, ранее наделенное статусом подозреваемого, остается таковым до момента вынесения постановления о привлечении в качестве обвиняемого (составления обвинительного акта) либо до вынесения постановления о прекращении уголовного преследования», – пояснил он.
Участие адвоката в качестве защитника лица, незаконно наделенного статусом подозреваемого
Константин Кузьминых допускает, что адвокат, добросовестно осуществляя защиту, на самом деле может ухудшать положение защищаемого лица, своим участием подтверждая якобы законность продолжения уголовного преследования. Он напомнил о постановлении КС РФ, согласно которому адвокат в качестве защитника на основании ст. 49 УПК РФ уместен с момента фактического задержания и применения иных мер, ограничивающих его права как заподозренного в преступлении. При этом он задался вопросами: когда такое участие заканчивается и перестает быть уместным? Обязан ли адвокат являться для защиты подозреваемого в следственный орган месяцами или годами, т.е. пока уголовное дело расследуется?
Ерлан Назаров считает, что защита доверителя в таких случаях должна строиться, исходя из понимания двух возможных мотивов следователей, применяющих подобные меры: 1) желания хотя бы формально обеспечить интересы лица, которого можно охарактеризовать непроцессуальным термином «заподозренный», а соответственно, и самого расследующего уголовное дело органа во избежание претензий и упреков стороны защиты и возможных последствий в виде признания судом недопустимыми доказательствами протоколов следственных действий, выполненных с участием этого лица, если бы он находился в статусе свидетеля; 2) стремления получить требуемые следствию признательные показания или сведения, уличающие других фигурантов.
Адвокат Центральной коллегии адвокатов г. Владимира Максим Никонов считает, что когда следственные действия оказываются направленными против лица, формально утратившего ранее статус подозреваемого, оно вправе претендовать на получение помощи адвоката, в том числе в порядке ст. 51 УПК РФ. Если же человек, например, допрашивается по обстоятельствам, касающимся третьих лиц, и такие показания не могут повлиять в дальнейшем на его процессуальную судьбу, он является свидетелем по делу и вправе пригласить адвоката по соглашению, но не вправе рассчитывать на помощь адвоката по назначению.
Между тем Сергей Поляков уверен, что допрос лица, у которого истек срок задержания или 10 дней с момента избрания меры пресечения в качестве свидетеля, недопустим. «Защитник, осуществляющий защиту такого подозреваемого, должен принять меры к недопущению нарушения прав доверителя, – отметил он. – При необходимости нужно обжаловать действия следователя в установленном порядке».
Андрей Гривцов отметил, что адвокат, защищая права и законные интересы своего доверителя, по общему правилу должен подвигнуть правовыми способами следователя к тому, чтобы тот вынес постановление о прекращении уголовного преследования. «Инструментарий для такого “подвижничества” всем адвокатам известен: ходатайства, жалобы в порядке ст. 124–125 УПК РФ», – отметил он. Однако адвокат оговорился, что с большой долей вероятности на практике результатом таких действий может стать лишь скорое предъявление подзащитному обвинения, т.е. ухудшение для него правовой ситуации по делу, поэтому «любой шаг с обжалованием действий и решений следователя, заявлением о процессуальных нарушениях должен быть тщательно выверен, взвешен и спланирован».
Ерлан Назаров назвал рассуждения Константина Кузьминых в части защиты обозначенного лица спорными, подчеркнув, что как бы ни относился адвокат к действиям и решениям следователя, он должен помнить о своих обязанностях и ответственности по отношению к доверителю. «Защита доверителя не может быть поставлена в зависимость от того, правомерно или нет, по мнению адвоката, доверитель наделен статусом подозреваемого, – отметил председатель МКА «Паритет». – Согласно ч. 2 ст. 13 КПЭА адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на осуществление защиты по уголовному делу, не вправе отказаться от защиты, кроме случаев, указанных в законе, и должен выполнять обязанности защитника, – яснее некуда». По его мнению, чертой, которая подводится под взаимоотношениями между адвокатом и доверителем, если соглашением не предусмотрено иное, является постановление следователя о прекращении уголовного преследования.
С ним согласен и Андрей Гривцов, однозначно заявивший, что адвокат не может отказаться от защиты лица «по одному лишь основанию разного со следователем толкования УПК РФ, наличия правовой неопределенности».
Максим Никонов, выразив солидарное мнение, пояснил, что право на юридическую помощь, а следовательно, и его реализация через заключение соглашения с адвокатом, возникает по сущностным, а не по формальным основаниям. «Соглашение, заключенное с адвокатом на всю стадию судопроизводства, например предварительное следствие, не может считаться исполненным до тех пор, пока доверитель находится “под ударом”, – считает адвокат, – иное означало бы отказ от защиты». Аналогичный подход, по его мнению, распространяется и на работу адвоката по назначению.
Возможные решения проблемы
Константин Кузьминых напомнил, что в ст. 52 УПК РСФСР процессуальный статус подозреваемого был предусмотрен только для задержанных по подозрению в совершении преступления и для лиц, в отношении которых применена мера пресечения до предъявления обвинения. То есть длительного и тем более неопределенно долгого сохранения статуса подозреваемого УПК РСФСР не предполагал, а следовательно, не предполагал и неопределенно длительного уголовного преследования лица, в отношении которого достаточных данных о его причастности к преступлению не имеется.
Адвокат также рассказал, как обсуждаемый вопрос рекомендовал разрешить Модельный УПК для государств – участников СНГ. «Часть 5 ст. 96 Кодекса рекомендовала указать, что лицо перестает пребывать в положении подозреваемого с момента освобождения из-под стражи либо с момента отмены избранной в отношении него меры пресечения», – пояснил он.
Андрей Гривцов считает, что способом преодоления существующей правовой неопределенности может быть внесение изменений в положения ст. 46, 100 УПК РФ, в которых было бы оговорено, что в случае непредъявления обвинения в течение 10 суток с момента избрания меры пресечения уголовное преследование в отношении подозреваемого подлежит прекращению по основаниям п. 1–2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.
